– Терпение, тебе понравится. Поверь, я все сделаю, как надо…
– Ты уверена, что ты не Дьявол, одетый женщиной? – успел он спросить, пока она вела его за руку вверх по лестнице, в ожидающий их полумрак спальни.
Ее смех в ответ прозвучал неожиданно мягко и нежно. И соблазнительно. Где-то в глубине подсознания Джейн шевелилась предательская мысль о том, что она поступает недостойно. Мартину, возможно, ее поведение могло показаться порочным. Но Стивен Мак-Кой, наоборот, смаковал каждый миг развертывавшегося действа. И она, Джейн, тоже смаковала и наслаждалась.
До сих пор она и не подозревала, как ядовита отведанная ею сейчас отрава – повелевать, контролировать и мужчину, и самое себя. Она чувствовала, как ее волнуют власть над ним, и эта власть рождала такое острое и терпкое желание, что быстро удовлетворить его казалось преступлением. Оно требовало наслаждения телом Мартина, но не за какие-то жалкие минуты, а за долгие часы, наполненные страстью и томлением.
– Может быть, ты и прав, милый, – прошептала Джейн, расстегивая ему рубашку. – Потому что я собираюсь взять тебя с собою в ад, а затем вернуться обратно. – Одну за другой рука ее расстегивала пуговицы на его рубашке, начав с самой верхней, и – все ниже, медленно-медленно…
Когда рубашка была наконец мягко отброшена в сторону и пальцы Джейн начали свое долгое путешествие по его обнаженной груди, Мартин смог издать только стон наслаждения. Джейн слышала, как неистово бьется его сердце, как безумно он хочет отправиться с нею в ад и обратно. Как страстно он желает получить от нее все, что ему не дарила еще ни одна женщина.
И Джейн не могла более оттягивать раздачу подарков.
Я совершенно безнадежна, безмолвно вздохнула про себя Джейн, глядя на спящего рядом мужчину.
Она честно пыталась вести себя только сексуально и порочно-эгоистично. Все время, пока она раздевала Мартина, ласкала его, и тогда, когда заставила его лечь и наблюдать ее медленный, изматывающий и сладострастный стриптиз, Джейн старалась не думать ни о чем, кроме собственного наслаждения. Она словно оправдывала свое поведение тем, что в нем не отводилось места глубоким чувствам и переживаниям.
Надо ж быть такой дурой!
О, это не было любовью. Джейн хотелось бы надеяться, что это не любовь…
Но, каким-то непостижимым образом, пока ее пальцы и губы мягко охватывали его напряженно подрагивающую плоть, а до слуха доносились его вздохи и стоны, выдающие и муки, и экстаз одновременно, Джейн с удивлением обнаружила, что она с наслаждением ласкает человека по имени Мартин, а не всего лишь прекрасное мужское тело.