— Сюда надо что-то приложить. Не глядя на нее, он достал из джинсов перочинный нож и отрезал кусочек алоэ, стоявшего на окне. Держа в руках сочащийся влагой лист, он взглянул на Марти:
— У вас есть лейкопластырь?
— Конечно. — Она сделала шаг в сторону. — Сейчас принесу.
— Нет. Стойте здесь. — Его властная манера говорить и действовать слегка раздражала Марти, но одновременно давала удивительное чувство защищенности. — Вы сегодня просто ходячее несчастье. Скажите мне, где он лежит.
Она рассказала ему, где кладовка и где там лежит лейкопластырь. Через минуту Джо вернулся, улыбаясь. Снова осторожно взял ее руку, аккуратно приложил на обожженную поверхность листок алоэ и закрепил его пластырем, позаботившись, чтобы, его липкая поверхность не попала на чувствительную обожженную кожу.
— Ну как? — спросил он охрипшим голосом.
Слишком хорошо, подумала Марти, пока он держал ее руку. Жар наполнил ее тело, как бывает, когда, выходя из воды, ощущаешь горячие ласковые поцелуи техасского солнца.
Поцелуи. Взгляд ее упал на губы Джо — чувственные, с четким рисунком. Она тут же представила, как эти губы касаются ее губ, как едва заметная щетина легко царапает кожу… С ума сойти, дыхание перехватывает!
Она быстро перевела взгляд обратно на свою руку и, сжав пальцы в кулак, сказала:
— Спасибо, замечательно. Джо отошел от нее. В глазах его застыло странное выражение.
— Пожалуй, я пригляжу за завтраком. — И, обойдя ее, он подошел к плите, чтобы вынуть из духовки печенье.
— Мам, а папа печет печенье вкуснее, чем ты.
Коди запихнул очередное печенье в рот. Клубничный джем брызнул струйкой на тарелку.
Джо смотрел, как натянуто улыбается Марти. Сегодня утром он ненароком несколько раз касался ее, и это большая ошибка, о которой он еще пожалеет в течение предстоящих долгих ночей. И что еще хуже, он пообещал заботиться о ней. Зачем, спрашивается? Он что, тоже страдает потерей памяти? Ему ли не знать, что заботиться о ком-либо он просто не приспособлен!
Он слишком долго оставался в этом доме. Ему пора уходить, пока не стало слишком поздно.
— Ну что ж, Коди, — сказал он, — раз тебе лучше, я отправляюсь на то родео, о котором говорил.
Он встал из-за стола и аккуратно задвинул стул.
— Марти, ты не возражаешь, если я оставлю посуду на тебя?
Лицо мальчика жалобно вытянулось, а мать согласно кивнула.
— Все будет в порядке, — сказала она. — Не беспокойся за нас.
— А ты не можешь в этот раз пропустить родео? — с молящей ноткой в голосе обратился к нему Коди.
Сознательно избегая смотреть в большие карие глаза ребенка, Джо покачал головой: