— Да? — Келси перекинула рычажок, чтобы услышать ответ.
— Добрый вечер, Келси. — Даже шорохи на линии не могли приглушить какой-то гипнотической силы, которая исходила от этого низкого, сильного, глубокого голоса, и душа девушки тотчас ушла в пятки. Зачем, ну зачем только она уговорила себя принять приглашение этого человека, к которому не чувствует ничего, кроме антипатии и презрения? Внезапно Грег показался ей совершенно незначительным.
«Прекрати панику, Келси, — поспешно приказала она себе шепотом. — Может быть, он растолстел или, того хуже, стал занудой…»
— Могу я подняться? — все тем же ровным голосом спросил он.
Она перевела дух и деланно бодрым голосом ответила в миниатюрный микрофончик:
— Да, конечно, поднимайся, пожалуйста. Четвертый этаж, квартира четырнадцать. — Это только на один вечер, один вечер — и все, твердила она про себя.
Когда лифт с шумом остановился у нее на этаже, она закрыла глаза; после секундной тишины послышалось то, чего она напряженно ждала, — громкий стук в дверь. Келси глубоко вздохнула.
— Здравствуй. — Когда Келси открыла дверь, ей пришлось задрать голову, чтобы встретиться с темно-карими глазами, в которых играли чертики. Она забыла о его высоком росте, но в остальном он ничуть не изменился, пожалуй, даже стал еще интересней. Высокий, худощавый, манера держаться непринужденная и уверенная, властные черты красивого лица выражают непреклонную волю. Ее внутренности сделали сальто-мортале. — А ты, Келси, все такая же красавица и.., очень выросла. — В этих загадочных словах был намек, но она решила пропустить его мимо ушей. Он действительно ни чуточки не изменился.
— Надеюсь. — Она улыбнулась, но не решилась двинуться с места. Ноги стали будто из ваты. — Я теперь, знаешь ли, деловая женщина. — Взмахом дрожащей руки она пригласила его войти.
— Ах, да. — Он неторопливо прошел в комнату, и, прежде чем повернуться к нему снова лицом, она закрыла дверь. — Насколько мне известно, дизайн интерьеров? Так, значит, колледж все-таки пригодился?
— Да, пригодился. — Несмотря на ее четырехдюймовые каблуки, он возвышался над нею на целую голову, и от этого в ней почему-то шевельнулась легкая досада. — А ты что, сомневался? — Все-таки он задел ее за живое.
— Ничуть не сомневался, — небрежным тоном ответил он. — Я отлично знаю, ты очень смышленая.
— Вот именно, — холодно согласилась она, постаравшись придать лицу бесстрастное выражение, но в душе у нее все так и кипело против этого лениво-снисходительного тона. Увидев ее вызывающе запрокинутую голову, он прищурился, и она могла бы поклясться: на мгновение его твердые губы тронула легкая усмешка. До чего же неприятен был ей этот человек!