Когда официант провел их к столику и подал огромные, украшенные золотым тиснением карточки меню, Маршалл снова расслабился.
— Хочешь, чтобы заказал я? — выжидательно спросил он.
Меню было на французском, и Келси сомневалась, хватит ли ее скромных познаний в этом языке, чтобы в нем разобраться. Она с деланным спокойствием посмотрела на него. Придется сказать “да”.
— Да, будь добр. — Она снова обвела зал взглядом. На этот раз ее внимание привлекла небольшая танцплощадка, позади которой что-то негромко наигрывал небольшой ансамбль.
— Значит, Грег тебя сюда никогда не приводил?
Она подняла на него удивленные глаза и поспешно прокрутила в памяти весь их предыдущий разговор.
— Не помню, чтобы я говорила тебе, как его зовут.
— Ты и не говорила. — Он оставался совершенно невозмутим. — Твоя мама рассказала мне, чем ты занималась все эти годы, и в рассказе о последних месяцах его имя фигурировало довольно часто.
— Значит, ты о нем знал? — Подтекст, проскользнувший в его последней фразе, она решила обдумать позднее. — Что ж ты притворялся?! — Маршалл в своем репертуаре!
— Я не притворялся, — невозмутимо ответил он. — Я просто дал тебе возможность рассказать обо всем самой, и ты ею воспользовалась. — В его агатовых глазах читался вызов. — Мне показалось, что Рут удивлена, почему он так быстро исчез со сцены, — она ждала, что ты его с ней познакомишь.
— Но ведь ей не пришлось отбиваться от него в машине?
На мгновение он замер, а затем подался вперед; его голос оставался таким же спокойным, но выражение лица стало просто страшным.
— Он тебя обидел? — (Она молча покачала головой; выражение его лица ее ошеломило.) — Точно нет?
— Нет, все нормально. — Она не ожидала такой бурной реакции и слегка запиналась. — Только немного унизительно, вот и все. Тогда-то я с этим и покончила.
— Ты ничего не сказала Рут? — В тоне его голоса она уловила укор.
Келси медленно покачала головой:
— Мне тогда казалось, так будет лучше: мама уж очень беспокоится обо мне.
— Расскажешь ей завтра же, когда приедешь домой! — последовало дальше приказным тоном.
Она удивленно посмотрела на Маршалла:
— Я не думаю…
— Думать нечего, делай, что велят. Она вытаращила на него глаза, и в ней стало нарастать возмущение. Что он, в конце концов, суется в ее жизнь!
— Нет! — твердо ответила она.
— Не спорь со мной, Келси. Твоя мать — не ребенок и не идиотка, она заслуживает, чтобы ей все как следует объяснили. Полагаю, завтра он будет на твоем дне рождения вместе с остальными сослуживцами, и тебе следует по крайней мере оказать ей любезность и дать возможность вести себя соответственно.