— Тебя это не касается! — еле слышно прошипела она.
— А кого же еще? — Он говорил негромко, но настойчиво, и она поняла, что перед ней открылась другая его сущность — та, благодаря которой к тридцати годам он практически стал миллионером. — Так ты скажешь матери или это придется сделать мне? — В голосе Маршалла звучал металл.
— О, ради всего святого! — Она неотрывно смотрела на него в бессильном гневе. — Это моя жизнь, — снова повторила она.
— Безусловно, и ты управляешься с ней на редкость скверно. — (Она почувствовала: еще немного — и она его ударит.) — Ты уже не дитя и понимаешь, что этот человек совсем потерял голову; Рут мне говорила, что он, разыскивая тебя, пару раз даже звонил ей домой. Если он тебе нужен — отлично. Если же нет, твоей матери следует объяснить, в чем дело, прежде чем все это зайдет слишком далеко. А вдруг в следующий раз тебе не удастся от него отбиться? — Его взгляд леденил.
— Я вполне могу держать его в рамках! — Она говорила, но сама понимала, что это не так. С того вечера в машине Грег становился все настойчивее; при мысли о его жадных губах и цепких руках она едва заметно вздрогнула, а выражение ее лица лучше всяких слов сказало правду пытливому взгляду Маршалла.
— Келси! — Он снова наклонился вперед, взял ее руку, будто невзначай перевернул и провел пальцами по мягкой ладони. — Я не хочу портить наш вечер спорами об этом хаме. Мужчина, который добивается желаемого грубой силой, не вызывает у меня симпатий. Ты сделаешь так, как я сказал. Понимаешь? — Его лицо стало холодным и жестким, ни капли тепла; расширенными глазами она заглянула в его глаза и увидела, что в них. Он был в ярости. Вне себя от ярости. По ее спине пробежал холодок, и она возненавидела за это и себя, и его.
— Ну ладно, — неуклюже пробормотала она, пытаясь высвободить руку, — от его прикосновения она вся сжималась.
— Обещаешь? — безапелляционным тоном спросил он, и она угрюмо кивнула:
— Обещаю.
— Хорошо. — Маршалл снова откинулся на спинку стула, будто они беседовали о погоде, а его лицо опять приняло привычное небрежное и в то же время непроницаемое выражение.
Минуту спустя появился официант, Маршалл стал заказывать еду и вина, и Келси постепенно успокоилась. Она слушала малопонятную светскую беседу Маршалла с официантом, но вдруг, вздрогнув от ужаса, поняла, что боится этого человека. Это не был страх в обычном смысле слова, просто она вдруг осознала с убийственной отчетливостью, что Маршалл опаснее сотни таких, как Грег, и тем не менее какая-то неведомая сила неумолимо притягивает ее к нему.