– В уксусе отмокнет, – не глядя, отозвался Магога. – Если ты, подлец, уксус не выпил…
– Как можно! – опустил руки Гога. Жихарь пырнул его ножом прямо в брюхо, но и брюхо было твердое. – Хватит, поиграли, – заключил Гога.
Жихарь, не соображая, что творит, метнулся от него к противоположной стене, с разгону добежал до половины, оттолкнулся ногами и полетел головой вперед. Заостренное навершие шлема вонзилось Гоге в грудь как раз напротив сердца.
Гога охнул, остановился и, причитая, начал крутиться по горнице. Жихарь торчал у него из груди, словно кривой нож-складень. Чуть голова не оторвалась, но вовремя лопнул ремень-подбородник. Оба рухнули одновременно.
Шлем остался торчать в Гогиной груди.
– Сколько можно возиться! – возмутился Магога, поднял башку и увидел кончающегося братца. Магога опрокинул стул и бросился к Жихарю. Жихарь побежал к двери, Магога за ним. Жихарь спрыгнул с крыльца, слыша за собой тяжкое шлепанье.
Конь Ржавый испуганно всхрапнул и метнулся в сторону. Огромный кулак ударил богатыря в спину, он рванулся лицом вниз и сомлел, словно княжеская дочь, чтобы не слышать, как его будут резать, свежевать и пихать в печку. Все это он уже проходил в детстве, но тогда была всего лишь старая ведьма…
…Из тьмы его вывел радостный крик Будимира. Жихарь открыл глаза и увидел траву. Он подрыгал ногами и руками – все было на месте, только спина болела. Жихарь сел и замотал простоволосой головой.
Вовсе никакой не кулак треснул его по хребту. Это была башка великана Магоги. Жихарь взял вражескую конечность за волосы и поднял. Магога еще успел показать ему язык, да тот так высунутым и остался.
Богатырь поглядел на крыльцо. На ступеньках валялось бывшей головой вниз тело Магоги, и крови в этом теле было столько, что конь Ржавый с отвращением поднимал копыта, сторонясь растекающейся лужи.
Жихарь глянул выше. На навесе крыльца сидел петух Будимир, держа в когтях косу. Коса была красной.
Ни Гога, ни Магога не погибли от человеческой руки, ведь нельзя назвать рукой голову в шлеме, и Петуха с человеком не спутаешь.
Жихарь долго сидел, где упал, все еще не веря в спасение. «Не уважил Проппа, дубина, вот и влип! – казнил он себя. – Только как же я с петушком-то теперь рассчитаюсь?»
Он тяжело поднялся и вернулся в избу, захватив на всякий случай кистень. Но Гога не подавал признаков жизни. Жихарь выдернул шлем из груди – теперь она была мягкая, человеческая. Вытер шлем полой зеленого балахона, яростно пнул обломки меча-подлеца. Потом по-хозяйски прошел на кухню.
Покойные князья пренебрегали не только хлебом, но и крупой. Жихарь нагреб полное решето гречки и вынес на улицу. Будимир тотчас, не выпуская своей маленькой косы из лап, слетел вниз и весело стал клевать. Жихарь еще сходил на кухню, нашел ячменя для Ржавого. Самому есть отчего-то расхотелось.