— Он мой партнер, а она... будучи законной секретаршей... то есть, конечно, супругой... но на зарплате... в курсе всех дел... коммерческая тайна...
Тогда я решил изменить тактику. Взял со стола паяльную лампу, тряхнув ее, определил, что бензин на дне остался, и принялся, уперев неподвижный взгляд в лицо Фиклину, методично накачивать помпу. Это, кажется, подействовало. Глаза у него расширились, перестали бегать и следили теперь за каждым моим движением с нарастающим ужасом.
Но мне, честно говоря, это все вдруг наскучило, следовало констатировать, что ночь почти прошла самым бессмысленным образом. Манипуляции с лампой были, разумеется, таким же блефом, как и обещание вызвать милицию: без крайней необходимости ввязывать в свои дела официальные органы частному сыщику ни к чему. Я и впрямь чувствовал себя разбитым, причем не только в физическом плане, да и кураж, еще несколько минут назад подвигавший меня на немыслимые подвиги, подостыл. К тому же, пораздумав, я пришел к выводу, что все тайны объясняются, как обычно, проще простого: наверняка речь идет об элементарном шантаже. В этом свете пленка действительно может стоить дорогого — во всяком случае, для любителя майских устриц, ради которого мне пришлось ползать по мокрым загаженным крышам. Правда, когда я, чтобы не терять больше времени на наводящие вопросы, прямым текстом поделился с Фиклиным этими соображениями, он только жалобно застонал:
— Какой шантаж? Господь с вами! Я порядочный бизнесмен, и никогда с такими делами...
Вероятно, лицо у меня сделалось достаточно выразительное, потому что он, оглянувшись на стенку в соседнюю комнату, пролепетал смущенно:
— Эти ребятки... Ну, вы же понимаете... У меня с ними договор о защите, так сказать, интересов. Крыша, одним словом... — Брокер умолк, косясь, как лошадь, на паяльную лампу в моих руках.
Крыша крышей, подумал я, а перед тем, как начать у меня выпытывать, где пленка, ты их из комнаты выставил. Похоже, за всем этим и впрямь что-то серьезное. Но, слава Богу, имеющее ко мне отношение только с одной точки зрения: в этой несомненно грязной истории меня использовали втемную. А я этого не люблю. Я люблю быть в курсе.
Устрашающе качнув пару раз помпой, я строго спросил:
— Имя?
— Чье? — с готовностью дернулся он.
— Того, кого ты собираешься шантажировать.
— Не собираюсь я никого шантажировать! — снова заныл он. — Да если б вы этого человека знали, вы бы поняли, что лучше кобру какую-нибудь гремучую шантажировать, чем его! Я про троих точно знаю, которых он заказал, двоих в подъезде расстреляли, одного с машиной взорвали, а на самом-то деле их еще больше! Он сам сидел, уголовник натуральный. Ему душу живую погубить, что мне водички попить, а вы говорите — шантажировать! Я жизнь свою спасать собираюсь! Жизнь!