Бедегрейнская битва состоялась близ Сурхота, что в Шервудском лесу, в Троицыно воскресение. То была решающая битва, ибо в некоторых отношениях она представляла собой — с поправкой на двенадцатый век — эквивалент того, что стало впоследствии называться «тотальной войной».
Одиннадцать Королей изготовились биться со своим сувереном по-норманнски — на отдающий лисьей охотой манер Генриха II и его сыновей; цели у них были спортивные и приобретательские, и они вовсе не собирались причинять кому-либо особые телесные повреждения. Разумеется, они — сиречь короли и их танкообразные рыцари из благородного сословия — готовы были к определенному риску: спорт есть спорт. То есть к риску того рода, о котором говорит нам Джоррокс. Король Лот вполне справедливо мог бы сказать, что возглавляемый им мятеж против Артура являл собою точную копию охоты на лис, но без присущего ей чувства вины и всего лишь при двадцати пяти процентах сопряженного с нею риска.
Впрочем, и Одиннадцати Королям нужно было чем-то оттенить свои доблести. Даже если рыцари не испытывали особого желания убивать друг друга в больших количествах, не имелось причин, по которым им следовало воздержаться от истребления сервов. По их представлениям, охота была б не охота, если бы по ее завершении нечего оказалось счесть в ягдташе.
Стало быть, война, в которой намеревались сражаться мятежные лорды, представляла собой своего рода двойную битву, или войну в войне. Во внешнем ее круге находилось шестьдесят тысяч вооруженных кто как крестьян-пехотинцев, марширующих вослед за Одиннадцатью, — в этом плохо вооруженном сброде трагедия гаэлов возбуждала пылкую ненависть к двадцати тысячам сассенахов Артуровой армии. Между двумя армиями существовала серьезная расовая вражда. Но вражда эта направлялась сверху — благородными лордами, отнюдь не жаждавшими крови друг друга. Армии изображали собой, так сказать, своры гончих, соревнующихся одна с другой под руководством Владельцев Псовой Охоты, воспринимающих всю забаву как возбуждающую игру. Если бы гончие, скажем, вдруг взбунтовались, Лот и его союзники с готовностью поскакали бы плечом к плечу с рыцарями Артура на подавление того, что они сочли бы истинным мятежом.
В определенном смысле благородные лорды внутреннего круга, к какой бы из сторон они ни принадлежали, традиционно относились друг к другу с большим дружелюбием, чем к собственным солдатам. Сколь можно большое число убитых представлялось им необходимым и с охотничьей точки зрения, и для пущей живописности происходящего. По их понятиям, добрая война — это такая, в которой «руки, плечи и головы летают над полем боя, и звон ударов отдается по водам и весям». При этом руки и головы должны принадлежать вилланам, ударами же, что звенят, не отсекая особого количества членов, надлежит обмениваться железным лордам. Так, во всяком случае, представляла себе сражение команда, состоявшая под началом у Лота. А после того как достаточное количество мужланов лишится голов и английским военачальникам в достаточной мере намнут бока, Артур признает невозможность дальнейшего сопротивления. Он капитулирует. Затем можно будет обговорить финансовые условия мира — что принесет, в виде выкупов, отменную прибыль — и все останется более или менее по-старому, разве что уничтожится фикция, именуемая «феодальный властитель», так она все равно была фикцией.