— Понятия не имею, — честно признался Разумовский. — По-настоящему надо бы плюнуть на все и работать как обычно. Но у меня руки не поднимаются позвонить и доложить о результатах.
— Вот и я о том же, — подытожил Вадим. — Кем бы она ни была, мне это лицо гораздо симпатичнее, чем наши драгоценные клиенты. Да и твое счастье мне как-то дороже, чем их. Но вот что интересно: судя по датам, эти кадры были сделаны лет на восемь — десять раньше, чем наши. А разницы я не вижу никакой. Она что, законсервированная?
— Не знаю, — глухо сказал Игорь. — Зато знаю, что как бы ни пыталась Вероника Валентиновна жить обычной жизнью и изображать из себя обычную женщину, ей это не удастся никогда. Слишком много тайн с ней связано. Ты, Вадик, скорее всего не понимаешь, кто с ней рядом запечатлен.
— Я уже несколько дней не понимаю, кто с кем рядом запечатлен, — огрызнулся Борцов. — Но мне главнее, чтобы эта история тебя никак не затронула, потому что сам знаешь: один коготок увяз — всей птичке пропасть.
— Расскажи подробно, не упуская ничего, откуда это дело вынырнуло? Это вообще ее дело или нет?
— Да нет, конечно. Я же говорю, ни с того ни с сего нашли. Ее послужной список краток и прост, как таблица умножения на два: родилась двадцать пять лет назад, хорошо училась, работает программистом, не была, не привлекалась, не состояла. В связях, порочащих ее, не замечена. Даже скучно. И эти вот картинки абсолютно не вписываются в ее биографию: нет и не было у твоей Ники Самофракийской ни таких знакомых, ни таких незнакомых. И даже не могло быть, судя по ее паспортным данным. Ибо официально она еще пешком под стол ходила, когда некто стремился увековечить эту развеселую компанию. — И Вадим кивнул на снимки. — Черт знает что, и версии в голову лезут всякие неожиданные: двойники там разные, бессмертные. Ты вот «Горца» смотрел?
— Не морочь голову, — вежливо попросил Игорь. — Помнишь правило Оккама? Не умножай сущности без необходимости. Какие могут быть двойники?
— Я же и говорю — «Горец».
— А ты лучше дело говори. Насмотрелись, блин, фантастики, не исключено, что и в рабочее время.
Борцов хорошо знал, когда пререкаться можно, а когда не следует, и браво отрапортовал:
— Слушаюсь!
Уложив историю неожиданной находки в несколько минут и пятнадцать — двадцать исчерпывающих сжатых фраз, заместитель предложил:
— А может, брось ты ее к черту. Дело это ребята сами доведут, без твоей помощи. Ну как там криминал такой, что вовек не ототрешься? Выкинь ее из головы и живи как белый человек!
— Поздно, Дим, совсем поздно. Да и не верю я в криминал. Я ей в глаза смотрел.