– Только не нервничай, – вдруг так чутко говорит она. – Смотри, как я живу. Мне одна говорит: я б на твоем месте давно утопилась. В честь чегой-то? Я еще там належусь. А у меня сынок есть, Сергей Иванович, один-единственный. Я его из живота родила. В Ржеве он, в детдоме. Я еще погляжу, каким он будет. Не в меня, бестолковую…
Доставшееся ей откуда-то синее платье железнодорожницы было в белесых полосах. В раскрытом вороте виднелась сиреневая мужская нательная рубашка, а по ней спускалась с шеи веревочка, держащая поблескивающий медный крестик.
Танки ползли по деревенской улице сюда, вздрогнув, останавливались как вкопанные, обдумывая, куда бы встать.
– О-ой! – обмирала Дуся.
Я вернулась в избу. Радист Костя Носков сидел в наушниках, лицо у него было как у Будды – скуластое, затаенное, – и листал какую-то ветхую книжицу.
– Волга, – сказал он, подняв на меня узкие, темные, строгие глаза, – в полосе нашей армии имеет четыре правых притока…
У него страсть к положительным знаниям. Я сменила его.
– Я – «Алмаз». Прием, – надев наушники, повторила я трижды, а Костя, закрыв книжку, успел написать на чистом листке: «Привет с фронта» – и закусил карандаш.
Я еще раз объявила прием и стала ждать.
– «Мария»! «Мария»! Я – «Алмаз». – Отзовется ли из Ржева тоненький голос «Марии» или гулкий мальчишеский «Ивана». Я их никогда не видела. Они оба – ржевские. Может быть, «Иван» похож на Костю Носкова – круглоголовый, крепенький и такой же солидный, хотя и помоложе. Костя прошлый год окончил десятилетку, а «Иван» – восьмой класс.
А «Мария»? Какая же она?
– «Мария», «Мария», – упорно прошу я. – Ответьте «Алмазу», «Мария»!
Дрожь, шорохи, трескотня, как всегда в сырой день. Когда вошел майор, дежурил опять Костя. Я доложила, что «Мария» не ответила. Уже шестой день подряд.
– Вот так, – сказал майор и стал рисовать кораблики на Костином листке. – Кого-то опять в Ржев посылать надо.
Он вынул из кармана и протянул мне «зольдбух», доставленную с поля боя.
– Полюбуйтесь.
Я заглянула в конец солдатской книжки, где немцы записывают номер части, и мне все стало понятно: против нас на участке фронта появилась новая дивизия – 17 СС.
– Выходит, кого-то посылать надо, – опять сказал майор. – «Иван-да-Марья» накрылись.
Однажды они вырыли могилу на Казанском кладбище, где стояла немецкая артиллерия, легли на дно и сигналили нам ракетами, вызывая огонь на себя…
– Послушайте, – сказал майор, подперев кулаком небритую щеку. – Вы ведь в институте учились…
– Недоучилась.
– Вам высшее образование подносили на тарелочке с голубой каемочкой. А мне так не довелось. Вот и пухнут мозги, как задание разведчику обмозговываешь. Тут высшая математика требуется.