Гюнше стал помогать выносившим.
Раттенхубер:
«Из состояния оцепенения, в котором я находился, меня вывел шум, и я увидел, что из личной комнаты Гитлера Линге, Гюнше, личный шофер фюрера Кемпка и еще два-три эсэсовца в сопровождении Геббельса и Бормана вынесли трупы Гитлера и Евы Браун, завернутые в серые одеяла. Взяв себя в руки, я отправился следом за ними проводить в последний путь того, кому я отдал 12 лет своей жизни».
Линге:
«Мы стали медленно подниматься по сорока ступеням к бронированной двери убежища. Эсэсовец открыл ее…»
Гюнше:
«Оба трупа были вынесены через запасный выход бетонированного убежища фюрера в сад».
Раттенхубер:
«Поднявшись наверх, эсэсовцы положили трупы в небольшую яму, неподалеку от входа в убежище. Ураганный обстрел территории не позволил отдать хотя бы минимальные почести Гитлеру и его жене. Не нашлось даже государственного флага, чтобы прикрыть их останки».
Гюнше:
«Они были облиты заготовленным рейхсляйтером Борманом бензином».
Линге:
«Мы не смогли разжечь огонь. Взрывы советских снарядов и пожары, вызванные фосфорными бомбами, производили очень сильные колебания воздуха. Я вернулся в убежище и лишь за бронированной дверью поджег комок бумаги, пропитанный бензином. Выйдя из убежища, я бросил этот горящий факел между двумя телами, которые сразу же загорелись».
Раттенхубер:
«Вспыхнул огромный и жуткий костер».
Линге:
«Но они горели очень медленно, и обугливание было неполным, так как горючее было низкого качества».
Борман, Геббельс, генералы Кребс и Бургдорф, рейхсфюрер молодежи Аксман наблюдали, прячась от обстрела в укрытии, теснясь на лестнице запасного выхода из бункера.
Гюнше:
«После того как трупы, облитые бензином, были зажжены, дверь убежища тотчас же была закрыта из-за сильного огня и дыма. Все присутствующие направились в приемную… Дверь в личные комнаты фюрера была немного приоткрыта, и оттуда исходил сильный запах горького миндаля…»
Накануне, 29 апреля вечером, прибывший в бункер фюрера командующий обороной Берлина генерал Вейдлинг доложил обстановку: войска вконец измотаны, положение населения – отчаянное. Он считал, что единственно возможное сейчас решение – войскам оставить Берлин и прорываться из кольца окружения. Вейдлинг просил разрешения начать прорыв.
Гитлер отклонил такое решение:
«Чем может помочь этот прорыв? Мы из одного котла попадем в другой. Нужно ли мне скитаться где-нибудь по окрестностям и ждать своего конца в крестьянском доме или в другом месте? Уж лучше в таком случае я останусь и умру здесь. А они потом пускай прорываются».