Впрочем, проверить его сведения было просто: стоило лишь остановить такси и назвать адрес доктора Мюррея.
Однако, пока я шел по Пикадилли, до меня дошло, что любая ошибка может иметь самые непредвиденные последствия. Лучше посоветоваться с Веймаутом или Уэйлом, чтобы не промахнуться.
Спускались сумерки. На Пикадилли зажглись фонари; засветились окна в «Барлингтонских Аркадах». Задумавшись, я миновал арку — единственное, что осталось от старого базара, — и оказался на начинающейся за ней Джермин-стрит.
Проходя мимо стоящего у тротуара французского седана, я остановился, услышав чей-то взволнованный голос, и едва не столкнулся с женщиной, пробежавшей передо мной, очевидно, к машине. Одета она была в модное, отделанное мехом пальто; лицо скрывала прикрепленная к шляпке вуаль. В руках у нее было несколько свертков, и она второпях выронила один из них буквально мне под ноги.
Наклонившись, я поднял его. Он был обвязан широкой зеленой лентой и очень легок.
Шофер вышел и распахнул перед ней дверцу автомобиля.
— Большое спасибо, — поблагодарила меня леди, — будьте так добры, передайте его мне.
Она впорхнула в машину. Я последовал за ней и, наклонившись, просунул голову в темный салон. Через окно напротив мне была видна вывеска модного ресторана, внезапно загоревшаяся яркими электрическими огнями. И тут в нос мне ударил проклятый знакомый запах…
Мышцы сделались ватными. Будто спеленатый, я не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Мускулистая длань втащила меня в машину, и я понял, что меня везут по Пикадилли мимо моей же гостиницы!
Мне казалось, что я погружен в зеленые затхлые глубины какого-то гнилого озера. Решив, что меня утопили, я попытался освободиться от цепких трав, растущих со дна и оплетающих мои ноги, но обнаружил, что не могу пошевелить и пальцем. Меня охватил страх; показалось, что никогда больше не увижу я солнца и голубого неба…
Потом тиски, сжимающие меня, вдруг ослабли, и я, как пробка, вылетел на поверхность.
Зеленое!.. Все вокруг меня было зеленым!
Что случилось? Где я?
Боже мой! Неужели опять в Лаймхаузе? Но нет, эта комната тоже была зелено-золотой, но гораздо меньше моей предыдущей тюрьмы.
Комната в самом деле показалась мне совершенно миниатюрной. И еще: я чувствовал, что что-то в ней не так, но никак не мог понять, что именно. Я видел два окна, задрапированных памятными мне шторами с зелеными фигурками, разбросанными по золотому фону. Высокий лакированный шкаф с фигуркой Кали, украшавшей его дверцы. Однотонные зеленые двери и зеленые с золотым узором ковры. Комнату освещала янтарная лампа. На черном диване лежала еще одна фигурка Кали, более крупная, размерами с карнавальную куклу.