Жива была от души благодарна Мере за вмешательство. Та же, словно понимая, кто она здесь, уводя Живу, победно обернулась на Перуна и состроила ему рожицу, показав язык.
Весть о возвращении Живы взбудоражила замок. Все его обитатели спешили взглянуть на нее, убедиться, что это она и с нею все в порядке. Жива, умывшись и переодевшись с дороги, сидела у очага подле Меры и еле успевала рассказывать всем одно и то же: что за нее не надо бояться, все хорошо, а неприятности позади.
Неожиданно дверь со стуком распахнулась, и голоса сразу стихли. На пороге стоял Перун. Не говоря ни слова, он прошел к сестре, и все, кто был в комнате, поспешили к выходу. Мера решила было остаться, но Перун строго указал ей на дверь, и она отошла назад.
С белым от ярости лицом Сварожич остановился перед сестрой. Жива замерла — ей показалось, что брат сошел с ума. Его глаза метали молнии, но взгляд оставался пустым. Он судорожно стискивал зубы, но порой они скрипели, заставляя морщиться его самого.
— Где он? — спросил Перун бесцветным голосом.
— Кто? — прошептала Жива.
— Не притворяйся! — Перун сорвался на крик. — Этот ублюдок, Велес!
— Он не ублюдок, — возразила Жива, — Он изменился, чего ты не хочешь понять…
— Молчи, если хочешь жить! — взревел Перун. — Отвечай!
Жива почувствовала, что задыхается. Схватившись руками за горло, она покачнулась и прошептала еле слышно:
— Оставь меня. Я…
— Ты мне все скажешь! — Перун наклонился и встряхнул ее за плечи. — Скажешь или пожалеешь!
Совсем рядом пылал огонь, и Жива поняла, что он сделает с нею. Страх сдавил ей горло. — Ты сам поймешь, что он невиновен, — прошептала она, чувствуя, что задыхается от близости огня. — Но будет поздно… Он уже в Пекле — Даждю нужна помощь… Она недоговорила — Перун оттолкнул сестру и ринулся прочь. Жива без сил сползла на пол. Дурнота подкатывала волнами, туманя рассудок. Она не заметила, как к ней подбежала Мера, и опомнилась, только когда прохладная вода смочила ее виски.
— Бедная ты, бедная, —прошептала Мера, —Ты вся больная вернулась, а он того не видит… Пойдем, тебе надобно прилечь!
— Нет, — Жива сама удивилась твердости своего голоса, — оставь меня, подруга. Беги к детям, он к ним пошел!
— К каким детям? Кто?
— Сыночки Дивы! — воскликнула Жива. — Перун знает, что их отец жив. Он может месть задумать — не успокоится, пока чью-нибудь кровь не прольет. Беги, он убьет детей!
— Так не бывает, — решительно заявила Мера, — чтоб детей за грехи родителей казнили. Наоборот…
— Ты не у себя в Синегорье! Беги!
— Я Стриверу скажу, — отрезала Мера. — Пусть мужчины сами разбираются. А я тебя не брошу!