В общем, там где люди отдыхают, они везде творят триконки. Дарят их друг другу на дни рождения, рождество Единого, Новый год да и просто так. Другое дело, что для сотворения интересной триконки творец должен быть либо художником, либо поэтом, либо обладать обоими творческими талантами.
Художником Кирилл не был — Единый дара не дал, — зато рифмованные строчки у него получались на раз.
Пару дней Кирилл поупражнялся в экзерсисах, а потом возле открытой форточки обнаружилось вращающееся бледно-синее двустрочие:
Мама Ната виновата
В том, что нам холодновато.
Стерва Зина пыталась было зарычать, но героиня триконки совершенно не обиделась.
— Молодец, Кирилл! — сказала она. — Считай, теперь у тебя всегда есть что преподнести близкому человеку, помимо всех этих безделушек, называемых подарками.
Уже через день Мама Ната получила от Кирилла подарок:
Дети все на свете
Называют мамою
Милую, хорошую,
Дорогую самую!
Ночью звезды за окошком
Рассыпаются горошком,
Мама наш покой хранит,
Мы заснем — она не спит.
[3]Триконка была цвета листьев фикуса, а верх каждой буквы украшала изумрудная звездочка, испускающая каждую половину минуты зеленые лучи.
Правда, стихотворение Кирилл сочинил не сам — раздобыл в сети, — но Мама Ната ничего ему не сказала, хотя наверняка догадалась. Глаза ее заблестели, из них выкатились две крупных слезинки, оставив на щеках мокрые дорожки.
Много позже он узнал, что она бесплодна, и вся хваленая земная медицина не в силах ей помочь. Чаще всего именно такие женщины и работали в детских приютах. На долю приюта в Осиновой Роще достались Мама Ната и Стерва Зина. Впрочем, в ту пору Кирилла совершенно не интересовало, почему воспитательницы работают в приюте. Как не интересовало и то, почему к ним в гости приходят порой разные мужчины.
Правда, однажды он спросил Маму Нату, почему она не выйдет замуж за Доктора Айболита, тогда бы все смогли звать Айболита папой.
— Не на всякий утюг найдется тряпка, — сказала Мама Ната, и Кирилл не стал переспрашивать, причем здесь старинное приспособление для приведения в порядок одежды.
Дарил он потом триконки Степке Яровому и многим девчонкам, хотя некоторые смеялись над его строчками и говорили, лучше бы он фотку затриконил, от фотки польза, ею можно украсить комнату, а что за прок с двустишия:
На твоем лице веснушки,
Будто детки-солнышки.
Конечно, это много лучше, чем
Томка Природина —
Конопатая уродина!
Последнюю триконку умудрился сочинить Петька-Мартышка, за что был нещадно бит самой Томкой. А Кирилл потом ему добавил — не потому что обиделся за конопатую Томку, а чтобы Петьке неповадно было равняться с ним, Кириллом. В приюте не должно быть двух поэтов, а то люди не будут знать, кто повесил в столовой пожелание: