Смех родился, как утро на Луне — в одной точке, — и побежал расходящимися волнами по всему столовняку, откровенный, радостный и звучный. Смеющиеся не сдерживались. Тут же над столами прокатилась еще одна волна — одинаковых движений. Еще не закончившие обед курсанты, оторвавшись от тарелок, поворачивали стриженые репы в сторону умывалки, но за спинами сгрудившихся у дверей товарищей, разумеется, ничего не было видно. А хохот разрастался, будто снежная лавина.
— Над чем они гогочут? — вскинулась Ксанка, откладывая вилку.
— Я не в теме, — с привычной готовностью ответил Артем.
С некоторых пор любой Ксанкин вопрос сделался для него приказом к немедленному изложению ответа. Даже если ответа не было…
Кирилл же, подбирая корочкой хлеба остатки гуляшной подливки, лишь плечами пожал.
«Эти вкусные мясные кусочки в соусе…» — вспомнил он слоган модного в последнюю декаду рекламного клипа и хмыкнул. Почти про курсантов ГК…
— Я слетаю, посмотрю? — спросил Артем, по-прежнему глядя на Ксанку.
— На активный выхлоп, Спирюшка, — сказала та, снова берясь за вилку. — Народ ведь мимо мишеней ржать не станет.
Артем вскочил и кинулся к умывалке.
Кирилл посмотрел ему вслед и подумал, что Спиря без одобрения Ксанки шагу не ступит. Надо полагать, втюрился в метелку по самые локаторы!…
— Ты сегодня опять какой-то душный, Кир, — сказала Ксанка, поворачиваясь.
— Душный не бездушный. — Кирилл вновь пожал плечами. — Война — муйня, главное маневры.
— Его дерьмочество достало? — тон Ксанки сделался участливым.
Его дерьмочество и в самом деле достало. Вчера вечером перед отбоем опять к себе вызывало. Воспитывало. «Боец ГК, курсант, должен быть добрым по отношению к товарищам, а вы как крыса корабельная…»
И где это капрал на кораблях крыс видел? Их, говорят, давно на жрачку пустили, в котлы ГК…
Да уж, достало Его дерьмочество!… Но не хватало еще Кириллу метёлкиной жалости!…
— Все в зените, Ксана, не срывай сопло! — Он постарался, чтобы в голос не пробилась охватившая душу злоба. — Я башни не теряю.
Ксанка кивнула, будто соглашалась неведомо с чем. Разве лишь с самой собой. Потому что все Кирилловы намеки всегда пролетали мимо ее ушей.
Вот и сейчас — наколола на вилку кусок мяса и трескает как ни в чем ни бывало.
Вернулся Артем:
— Там наш неведомый Пушкин свою очередную «гмыровиршу» вывесил.
Кирилл повернул голову в его сторону:
— Ну и как?
