Словно желая усложнить положение, Кристоф как раз в это время решил рассориться со своим издателем — и вдобавок без всяких оснований. Гехт исправно печатал его новые произведения и в делах был честен. Правда, честность Гехта не мешала ему навязывать Кристофу невыгодные договоры, но выполнял он их точно, даже слишком точно. Однажды Кристоф с изумлением увидел, что написанный им секстет, не спросясь его, переделали в квартет, а ряд фортепианных пьес для двух рук неумело переложили для четырех. Он бросился к Гехту и, ткнув вещественное доказательство ему под нос, спросил:
— Вам это известно?
— Разумеется, — ответил Гехт.
— И вы посмели… вы осмелились без спроса коверкать мои произведения?
— О чем тут спрашивать? — невозмутимо возразил Гехт. — Ваши произведения принадлежат мне.
— И мне тоже, смею надеяться!
— Нет, — кротко сказал Гехт.
Кристоф подскочил.
— Мои произведения мне не принадлежат?
— После того как вы мне их продали, — нет.
— Да вы что, смеетесь? Я продал вам бумагу. Можете делать из нее деньги, если хотите. Но все, что на ней написано, — это мое, написано моей кровью.
— Вы продали мне все. За это вот произведение я обязался выплатить вам общую сумму в триста франков, из расчета тридцать сантимов за каждый проданный экземпляр первого издания. А вы взамен предоставили мне безоговорочно и безо всяких ограничений все права на ваше произведение.
— Даже право его уничтожить?
Гехт пожал плечами, позвонил и сказал вошедшему конторщику:
— Принесите договорную папку господина Крафта.
Он обстоятельно прочел Кристофу текст того договора, который Кристоф в свое время подписал, не читая, и из которого явствовало, в соответствии с обычными в те времена условиями договоров, заключаемых издателями музыкальных произведений, что господин Гехт «приобретает все права, привилегии, функции автора — в частности, преимущественное перед всеми право издавать, публиковать, гравировать, печатать, переводить, давать в пользование, продавать в своих интересах вышеназванное произведение в каком ему заблагорассудится виде, разрешать данное произведение к исполнению на концертных и ресторанных эстрадах, в бальных залах, театрах и т.д., издавать любые переложения его для отдельных инструментов, даже со словами, а также изменять его название» и т.д. и т.д.[39]
— Как видите, я еще очень скромен, — заметил Гехт.
— Должно быть, мне надо вас благодарить, — сказал Кристоф, — что вы не состряпали из моего секстета шансонетку.
Он умолк, в отчаянии стиснув голову руками.
— Я продал душу, — стонал он.
— Не беспокойтесь, я не употреблю ее во зло, — насмешливо заметил Гехт.