Самой зловещей мне показалась именно небрежность, с которой он отнёсся к собственному хоркруксу. Подобный поступок мог означать, что Волдеморт, скорее всего, создал — или намеревался создать — несколько хоркруксов, дабы потеря первого не стала невосполнимой. Я не желал в это верить, но другого разумного объяснения не видел. А потом, два года спустя, ты рассказал мне о тревожном заявлении, которое сделал Волдеморт перед Пожирателями смерти в ночь своего возвращения. Оно всё поставило на свои места: «Я, прошедший дальше, чем кто бы то ни был по пути к бессмертию ». Именно так ты передал мне его слова: «дальше, чем кто бы то ни был ». В отличие от Пожирателей смерти, думаю, я верно истолковал его слова. Волдеморт имел в виду свои хоркруксы — хоркруксы во множественном числе. Гарри, вряд ли хоть один волшебник заходил так далеко. Но всё сошлось: шли годы, и лорд Волдеморт становился всё меньше похож на человека, и единственное объяснение тому — зло, разъедающее душу, зло, куда более глубокое, чем ты можешь себе представить…
— Выходит, теперь его не убить? — подвёл итог Гарри. — Почему тогда Волдеморт просто не создал — или не украл — философский камень? Если уж так жаждал бессмертия?
— Ну, нам известно, что именно это он и пытался совершить пять лет назад, — напомнил Дамблдор. — Но, думаю, существует несколько причин, почему философский камень показался Волдеморту хуже хоркруксов.
Поскольку эликсир жизни и в самом деле продлевает жизнь, пить его необходимо регулярно, а для достижения бессмертия — целую вечность. Таким образом, Волдеморт полностью зависел бы от эликсира; если бы тот закончился, испортился или был похищен — он бы умер, как и всякий обычный человек. А Волдеморт любит действовать в одиночку, не забывай. Полагаю, сама мысль о зависимости от чего—либо, даже от эликсира, ему невыносима. Конечно, Волдеморт, обречённый на полужизнь после нападения на тебя, готов был пить что угодно, но лишь затем, чтобы вернуть тело и вырваться из ужасного состояния. Уверен, заполучив тело, он бы полагался только на свои хоркруксы. Стоило обрести человеческую форму — и во всём, кроме них, надобность исчезала. Понимаешь, он ведь уже достиг бессмертия… Или настолько приблизился к нему, насколько это вообще возможно для человека.
Но теперь, Гарри, благодаря добытому тобой воспоминанию, мы разгадали замысел Ребуса и ближе, чем кто—либо другой, подошли к способу его убить. Ты и сам слышал: «Разве не лучше — и разве это не делает волшебника сильнее — хранить душу сразу в нескольких местах… Ведь семёрка — самое сильное магическое число…»