Канцлер Янагисава готовился присутствовать на казни ёрики Хосины. Раздался стук в дверь. Янагисава отозвался:
— Войдите.
Появился, кланяясь, начальник охраны:
— Простите, досточтимый канцлер, но я должен довести до вашего сведения: ёрики Хосина пропал.
Янагисаву словно громом поразило; сердце молотом забухало по ребрам.
— Что значит «пропал»? Он же под замком в полицейском управлении.
— Прошлой ночью сёсакан приказал двум досинам перевести Хосину в тайное место и охранять. Но досины — подчиненные и друзья ёрики, и он уговорил их его отпустить.
— Почему Хосина до сих пор не пойман?
— Он заставил досинов дать обещание, что они до рассвета не сообщат о побеге. Так что где теперь его искать, неизвестно. Япония велика.
Янагисава отвернулся, пытаясь справиться с нахлынувшей яростью. Хосина знает, кто мешает следствию, ведущемуся по распоряжению сёгуна, поэтому он представляет смертельную опасность. «Нужно было вчера его убить», — подумал канцлер, невольно испытывая облегчение. Если Хосина убежал, значит, ему не суждено умереть. Значит, когда-нибудь они встретятся. Но Янагисава хотел увидеть его сейчас, пусть даже на эшафоте!
Янагисава повернулся к начальнику охраны:
— Казнить этих досинов за пренебрежение служебными обязанностями!
— Поздно. Они признались сёсидаю, что отпустили Хосину, и прямо в приемной совершили самоубийство.
— Пусть охранники тщательно прочешут город. Хосина не успел далеко уйти.
— Да, досточтимый канцлер. — Начальник стражи поклонился и ушел.
Янагисава прислонился к стене: его била дрожь. Усилием воли он заставил себя забыть о Хосине. Необходимо раскрыть убийство — восторжествовать над Сано. Они условились встретиться здесь в час петуха, чтобы обменяться информацией, а до того следует кое-что выяснить.
Янагисава поспешно снял официальную одежду и облачился в выцветшее синее хлопчатобумажное кимоно, синие штаны и соломенные сандалии, которые надевал для упражнений в боевых искусствах. Наряд был подобран безупречно, но выглядел слишком чистым. Выйдя в сад, Янагисава испачкал кимоно землей. Теперь нужно было скрыть лицо. Под деревом возился садовник в выбеленной солнцем потрепанной соломенной шляпе.
— Дай шляпу, — приказал канцлер.
Садовник повиновался. Янагисава нахлобучил шляпу, вернулся в комнату, укрепил на поясе мечи, встал перед зеркалом и насмешливо улыбнулся отражению. С синяком под глазом, оставленным Хосиной, в лохмотьях, он выглядел как настоящий презренный ронин.