— Кроме того, вы распорядились кремировать тело Нориёси вопреки закону.
— Пожалуйста, позвольте мне объяснить, — сказал Сано, почти физически ощущая, как пол уходит из-под колен. — Когда я узнал об этом синдзю, то подумал, что дело нуждается в дополнительном расследовании. Вот почему я написал такой отчет.
Огю помрачнел. Сано заторопился. Нет смысла объясниться по поводу кремации, главное — в другом.
— Простите мою самонадеянность, мне не следовало нарушать ваши приказы. Однако, проведя определенные следственные действия, я убедился, что Юкико и Нориёси были убиты. Умоляю вас разрешить мне закончить расследование, чтобы найти убийц и представить на ваш суд. — Он не счел нужным напоминать Огю, что, если слух об убийстве дочери даймё дойдет до официальных кругов, поднимется большой шум.
Хмурые морщины на лбу судьи стали резче — то ли от удивления, то ли от раздражения.
— И откуда же вам это стало известно?
Желая успокоиться, Сано сделал несколько глотков чаю.
— Я выяснил, что Нориёси не интересовался женщинами, значит, он не мог себя убить из-за Юкико. Кроме того, у него имелись враги. По крайней мере один ненавидел его настолько, что был готов пойти на преступление.
— И кто же? — Огю отхлебнул из чашки и подал знак слуге, чтобы тот подлил ему и Сано свежего напитка.
— Кикунодзё, актер театра кабуки.
— Как вы узнали... о наличии этого врага? — Пауза свидетельствовала о скептическом настрое Огю.
— Я говорил с близким другом Нориёси, Глицинией.
Сообщив имя, чтобы придать достоверности рассказу.
Сано надеялся, что не придется докладывать, чем женщина зарабатывает на жизнь.
Но Огю, видимо, и так знал. Ходили слухи, что судья, несмотря на возраст, частенько бывает в увеселительных заведениях Ёсивары. Он вздохнул и процитировал старую поговорку:
— Есть две редкие вещи: квадратное яйцо и искренность юдзё.
— Думаю, она говорила правду. — Сано внезапно вспомнил прошлый вечер: скорбь Глицинии, ее мольбы арестовать Кикунодзё за убийство, ее страсть... Кровь в жилах у Сано загорелась. Усилием воли он заставил себя вернуться к реальности.
Огю покачал головой:
— Ёрики Сано.
«Разве можно быть таким доверчивым? — расшифровал Сано его тон. — Как вы смеете тратить мое время на такую чепуху?»
— Судья, я был в морге и видел большой синяк у Нориёси на голове, его кто-то ударил, — в отчаянии проговорил Сано. — И еще... Он не был похож на утопленника.
Сано вступил на зыбкую почву. Вдруг Огю захочет побольше узнать о его посещении морга? К счастью, рафинированная утонченность удержала Огю от щекотливой темы. Судья состроил гримасу отвращения: