Лавдэй зажег огонь. Джослин отдал ему письмо, и камердинер бросил его на красные угли. Резко встав, Джослин начал скручивать список с именами в трубочку.
— Как насчет моей ванны? — спросил он с теми жесткими нотками в голосе, которые появились у него еще в Сандхесте, в Королевской военной академии.
— Лакей вскоре ее приготовит, ваша светлость, — ответил Лавдэй.
Виконт прошел в гостиную, не замечая, как она преобразилась, и не радуясь нежному серебристо-серому тону. Он подошел к камину. На камине стояли три антикварных сосуда: Веджвудская амфора в форме вазы с ручками, кубок времен Якова и третий сосуд, который напоминал огромный флакон на подставке, крышка его была отделана ляпис-лазурью. Эти вещи эпохи итальянского Ренессанса принадлежали Франческо Медичи. Он выбрал флакон, который был отделан золотом. У него было узкое горлышко, и крышка держалась на петлях и присоединялась к горлышку золотой цепью. Открыв его, он положил туда скрученный листок бумаги. Закрыв флакон, он поставил его на место, а затем подошел к конторке.
Он никогда не питал любви к многочасовому бдению за конторкой, которая имела вычурные формы и чрезмерно насыщенную отделку. Ему не нравилось все — от пестрой мозаики до золоченых бронзовых завитушек. Он открыл ее, взял перо и листок бумаги. К тому моменту, когда лакей уже подготовил воду в ванной, виконт написал ответ на полученное письмо со списком. Он запечатал его и отдал конверт Лавдэю, чтобы тот отправил письмо. Затем он пошел в ванную комнату. Но пробыл там недолго, так как валился с ног от усталости и опасался, что может заснуть прямо в ванне. Он лег в постель, пытаясь заснуть, но не смог. Он положил свой револьвер под подушку. Но покой не приходил, одолевали мысли. Он не ожидал увидеть сегодня здесь отца. И, конечно, уж подавно не думал, что увидит Эйла. Джослин редко виделся с дядей. С их последней встречи прошел уже целый год. Виконт избегал его с тех пор, как ему исполнилось четырнадцать лет. Его мысли сразу вернулись в те времена. Но он заставил себя не думать об этом и постарался запрятать имя дяди подальше в глубь памяти, где хранилось то, что было связано с болью и стыдом.
Сейчас он думал о том, как встретится с Эшером. Эшер готовится к выборам в Парламент. Теперь, когда Джослин вернулся, они смогут возобновить их политические баталии. Нет сомнения, что Эшер набрал достаточно союзников, возможно даже пришлось привлечь этого негодяя Палмерстона, чтобы победить. Эшер — в Палате Общин, и он, Джослин, — в Палате Лордов смогут добиться многого.