— Я могу заменять тебя во время примерок, — поспешила предложить Беатрис, точно предвидела, что слова Кабрала вызовут у Элейны бурю негодования.
Ради нее Элейна смолчала.
Кабрал поднялся и поцеловал каждую из сестер.
— Могу я сообщить слуге из Кастейи, что ты не возражаешь против покупки графом Малдонно твоей картины?
Весьма впечатляющий заключительный штрих к разговору.
Ее работа попадет в коллекцию до'Кастейа! Элейна лишь молча кивнула. Кабрал снял картину с мольберта и ушел.
Матра Дольча! Все произошло так быстро. Невозможно себе представить — Беатрис защищает ее! Элейна неожиданно рассмеялась.
— Ты не сможешь заменить меня на примерках. Но с твоей стороны это было очень благородно.
— А тебе захочется простаивать часами, пока портнихи будут возиться с твоими новыми туалетами?
— Нет, конечно. Ты же знаешь, я терпеть не могу…
— В таком случае успокойся. У нас с тобой почти одинаковые габариты, так что это не будет иметь особого значения. Доверься мне, Элейна. И никому ничего не говори. Все будет хорошо.
Сарио Грихальва стоял у огромного стрельчатого окна, сквозь которое в ателиерро лился свет. Солнце было яркое и теплое; еще один безоблачный день в эту отвратительную, сухую зиму. Остальные Вьехос Фратос собрались в конце длинного ателиерро, рядом с печкой, наблюдая за тем, как юный Агустин Грихальва прикусил губу, прежде чем взять в руки ланцет и сделать надрез на пальце.
Сколько перемен! Вместо того чтобы, как это было принято раньше, предоставить каждому иллюстратору собственную мастерскую, они взяли и расширили ателиерро, где работали лишенные Дара художники. Сарио возмущала необходимость изображать одобрение, видя, как старые традиции отбрасываются в сторону, словно испорченное полотно. Но когда он все же пытался протестовать, на его одинокий голос никто не обращал внимания, или — что еще хуже — окружающие начинали поглядывать на него чересчур подозрительно. С раздражением он наблюдал своими новыми, молодыми, Обладающими таким острым зрением глазами иллюстратора, как алая капля набухала на бледной коже Агустина, потом ее стряхнули в крошечный флакончик, где она и будет храниться.
Остальные семеро — и среди них один сгорбленный, страдающий костной лихорадкой, на вид совсем старик, несмотря на то что ему недавно исполнилось тридцать восемь, — что-то умиротворенно бормотали. Гиаберто даже похлопал юношу по плечу. Сарио уже в который раз стал свидетелем важнейшего события: Вьехос Фратос приняли нового ученика, и не важно, что он не прошел конфирматтио, как это полагается по традиции. Впереди у него много лет ученичества, мальчик еще не скоро нарисует свой Пейнтраддо Чиеву.