Беглый взгляд на часы сказал, что надо поторопиться. Хоть мистер Бреннан и предложил ему приехать к девяти, но едва ли ему понравится большое опоздание. До начала же оставалось ровно полчаса.
И Хэнк заспешил, потому что сейчас, как никогда, нуждался в этой работе. А как иначе занять долгие часы до следующей ночи, когда он сможет снова насладиться любовью с ненаглядной Габриеллой? Впрочем, дело было не только в физической стороне любви. Ему хотелось говорить с ней долго-долго, чтобы узнать о ней все до мельчайшей подробности. Потому что она потрясла его, взволновала до глубины души. Потому что он полюбил…
Он настолько был переполнен этим новым, сильным, неизведанным до сей поры чувством, что совершенно забыл о кратковременности своего пребывания здесь, да и о невесте тоже… Или не забыл, а просто загнал неприятные мысли в самый дальний уголок сознания, чтобы не мешали, не портили мгновений счастья. Туда же, где до поры до времени лежало и смутное, но в высшей степени тревожащее воспоминание о призыве его возлюбленной «О, Арти!».
Несмотря на спешку, он сам застелил кровать, чтобы Габби не пришлось заниматься этим, и положил на покрывало листок бумаги с одним-единственным словом, написанным крупно и четко: «ЛЮБЛЮ!».
Она сидела за стойкой, одетая в светлое, самое красивое свое платье, и с трепетом ожидала его появления. Щеки ее пылали, сердце стучало часто-часто, дыхание было тяжелым и прерывистым. Все то, что случилось с нею сегодня ночью, казалось невероятным, невозможным. Неужели он на самом деле любил ее так нежно и страстно, что тело ее, истомившееся без секса, до сих пор пело и ликовало?
— Габриелла, какая ты красавица! — Хэнк появился в тот момент, когда она нагнулась над зеркалом, чтобы посмотреть, хорошо ли выглядит. — Почему ты ушла, милая?
Он наклонился и поцеловал ее прямо в губы. Ее ответ был столь откровенно пылким, что, когда они оторвались друг от друга, оба задыхались.
Хэнк скосил на себя взгляд и с усмешкой заметил:
— Ну и как же я в таком виде поеду, а?
Она еще больше залилась краской, хотя всего две минуты назад нельзя было поверить, что цвет ее лица может стать хоть на йоту ярче.
А он, как нельзя более довольный и полученным поцелуем, и ее реакцией, полушутливо предложил:
— Зайдем ко мне на минутку? Она округлила глаза.
— Сейчас? Ты с ума сошел!
— А почему нет? У тебя дела? Или боишься, что за минуту не управимся?
— Послушай, я не сказала тебе вчера, но дело в том… — Габриелла замолчала, вздохнула, заставила себя продолжать: — Я живу не одна и не могу…
Хэнк не дал ей закончить.