— Ясно. — С ее губ упало одно только слово, но упало тяжело, словно булыжник.
— Нет, Габби, нет, не говори таким тоном, дорогая! Ты все неправильно поняла! — Он попытался прижать ее к себе, но она отвернулась от него. — Я не собираюсь жениться на ней, Габби! Слышишь? Не собираюсь! И не женюсь. Потому что хочу, чтобы ты стала моей женой! Ты и только ты! Я люблю тебя, Габби. Габриелла… Габриелла…
Она медленно повернула к нему залитое слезами лицо и еле слышно спросила:
— Это правда? Прошу тебя, Хэнк, не шути такими вещами.
— Господи, да за кого ты меня принимаешь, Габби? Неужели считаешь меня подлецом? Где, ты думаешь, я был до сих пор?
— Не… не знаю, — всхлипнув, ответила Габриелла.
— Ездил в Абилен.
— В Абилен?
— Угу. Вот за этим. — Он сунул руку в карман куртки, достал небольшой бархатный футляр и показал ей. — Как думаешь, что там внутри? А?
— Не знаю, — снова сказала она.
— Так уж и не знаешь? И даже не догадываешься? Ну-ка подумай, ты ведь девочка сообразительная, — улыбаясь, уговаривал Хэнк, крутя маленькой красной коробочкой перед ее глазами.
Габриелла, безусловно, знала, что именно продается в них. Более того, ей уже случалось получать такой подарок… Жизнь словно пошла по кругу. Похожий мужчина, похожий футляр… Будет ли финал таким же?
Нет! Потому что схожи эти двое мужчин только внешне.
И она улыбнулась в ответ, протянула левую руку и зажмурилась. Ее доверчивость была немедленно наказана. Потому что Хэнк тут же прижался к ней и начал покрывать жаркими поцелуями, одновременно расстегивая ее куртку.
Габби, смеясь, попыталась оттолкнуть его, но не тут-то было.
— Ничего у тебя не выйдет, красавица, теперь на тебе моя печать, — заявил он, принимаясь за пуговицы рубашки.
Она подняла руку — и верно, на безымянном пальце весело поблескивало кольцо с маленьким, но все же бриллиантом.
— Хэнк… — Голос ее прервался от волнения, но он услышал и поднял голову.
— Что?
— Ты это серьезно?
— Ха! Полагаешь, что кто-то может в шутку разбрасываться такими побрякушками? — Он взглянул ей в лицо и заметил, что на глаза его возлюбленной навернулись слезы. — Габриелла, любовь моя, я хочу… я прошу тебя быть моей женой. На всю жизнь… И в горе, и в радости, покуда смерть не разлучит нас.
— А как же… как же твоя невеста?
— Ты — моя невеста! Ты и только ты! Понимаешь? Веришь? Габби, ты веришь мне?
Она молча кивнула раз, другой, потом сама кинулась к нему на шею, обхватила изо всех сил руками, прошептала:
— О, Хэнк, я так люблю тебя… — И тихо заплакала.
Они долго сидели, прижавшись друг к другу, изредка целовались, изредка говорили что-то глуповато-нежное…