— О, как же я ненавижу ее, — еле слышно выдохнула Лесли и тут же спохватилась.
Но Гарри расслышал, поднял голову и удивленно спросил:
— Кого, Лес? Кого ты ненавидишь?
Она отняла руку, спрятала ее под стол и, заставив себя успокоиться, сказала:
— Сама не понимаю, что несу. Не обращай внимания, Гарри, пожалуйста.
— Как скажешь. — И он пожал плечами, не понимая, как истолковать вырвавшиеся у нее слова. — Что ж, пожалуй, нам пора приступать к съемке. Уже почти девять. Давай доедать и начнем. А то ты завтра совсем не выспишься.
Они быстро покончили с ужином, отнесли посуду в кухню и оставили там до следующего дня.
Гарри собрал и зажег все имеющиеся лампы, а Лесли удалилась в спальню, откуда через несколько минут прокричала:
— Гарри, мне нужна твоя помощь! Зайди, пожалуйста!
Он повернулся в ту сторону, откуда донесся ее зов, судорожно сглотнул и обтер о джинсы моментально вспотевшие ладони. На цыпочках подобрался к закрытой двери, за которой находилась она, и прислушался, но единственное, что услышал, — это удары собственного сердца. Такие сильные, что они отдавались в ребрах и причиняли физическую боль. Поднял руку, намереваясь постучать, но не смог и уронил ее вниз.
— Да Гарри же!
Этого призыва он уже не мог ослушаться, отступил на несколько шагов и крикнул, делая вид, что только что услышал:
— Иду-иду! Я пленку заряжал!
Осторожно повернув ручку, он приотворил дверь и попытался заглянуть. Но Лесли словно угадала его смятение и сказала:
— Смелее. Я в благопристойном виде. Ну же, не бойся.
— Да я и не боюсь.
С этими словами Гарри вошел в спальню и замер на месте как соляной столб.
Лесли стояла к нему спиной, окутанная ярдами и ярдами белого атласа, из которого виднелся лишь небольшой клин ее нежной кожи. В руках она держала длинный шнурок из того же материала.
— Задача у тебя самая примитивная: зашнуровать корсет, потом затянуть посильнее. А уж затем сказать, какой парик мне лучше надеть — светлый или темный. Только и всего. Проще не придумаешь.
Гарри облизнул пересохшие губы, хотя и безуспешно, ибо язык был не менее сухим, и с трудом выдавил:
— Ничего себе примитивная. Да тут не меньше тридцати петелек с каждой стороны.
— Так и есть. Поэтому не мешкай и приступай. Там шесть платьев, и все с корсетами.
Он взял шнурок и попытался вдеть в первую петлю, но случайно коснулся спины Лесли и от волнения тут же его выронил. Смущенно засмеялся и пробормотал:
— И зачем только такие делают? Несомненно, это изобретение — плод женского коварства. Чтобы поиздеваться над женихом, которому придется все это расшнуровывать.