— Убери батареи. У меня весь этаж в теплых полах под гранитом. И ни одной батареи. А тепло — сама помнишь, в майке хожу.
Катя задумалась. Мы поднялись на второй этаж.
В просторной комнате с балчатыми потолками было уже чисто и лежал паркет.
— А что это за крюки? — спросила я, указывая на потолок.
— Здесь качели будут, — объяснила Катя.
— Здорово.
— Это детская комната.
Я удивленно посмотрела на подругу. Катя подошла к окну.
— Знаешь, у меня и вправду какие-то сложности оказались с детьми. Думали, просто непроходимость труб, — но там что-то еще. Я лечусь. Каждый день таблетки пью и на уколы езжу.
— Хочешь, я тебе буду делать? — предложила я. — Я всегда Машке сама делаю. И уколы, и прививки.
Катя улыбнулась.
— Ну, может, и заеду как-нибудь.
— Вылечишься, — уверила я ее, — все рожают, и ты родишь.
Я не спросила про предполагаемого папу. Насколько я знала, Катя ни с кем серьезно не встречалась.
Мы закрыли дверь в детскую. Это была первая комната, которую Катя сделала «начисто».
— Может, к Ленке поедем? — предложила Катя.
— Может, на «Веранду» пойдем? Я такая голодная! — предложила я. — Или в Москву?
Решили на «Веранду».
Через полчаса подъехала Лена.
— Мне неудобно смотреть в глаза официантам, — сообщила она нам шепотом, — это та же самая смена, что была на Новый год.
Мы понимающе рассмеялись.
— Мне тоже, — призналась я.
— Ерунда, — заверила Катя, — они уже привыкли.
Лена с сомнением покачала головой.
— Метрдотель как-то особенно вежливо мне улыбался при входе.
— Это он специально, чтобы ты не комплексовала, — пояснила Катя.
Мы заказали плов. На всех.
— Как твой горнолыжник? — спросила Катя про Лениного жениха.
— Звонит, я не беру трубку. Ни разу не взяла, пока он в Куршевеле. А так хочется!
— Не бери, — поддержала я.
— Конечно, — согласилась Катя, — ему сейчас и не до жены, и не до катания, он только и думает: «Где моя Леночка? Не разлюбила ли меня?»
Лена счастливо рассмеялась.
— Я звонила Веронике, но она его не видела. Интересно, что там за жена? — вздохнула Лена.
— Он же не тусовочный, — объяснила Катя, — конечно, не видела.
— Зачем тогда в Куршевель ездить? — удивилась я. — Полно и других склонов.
— В Кортине хорошо, — сообщила Катя.
— А мне в Цермате нравится, — возразила Лена, — там старушки такие очаровательные. Я, когда старая стану, туда жить перееду.
— Там сосиска каждая пять долларов стоит, — предупредила я.
Я сама была обладательницей сноублейдов от Chanel, но становилась на них только в случае крайней необходимости. Необходимость возникала, когда Серж возил нас с Машей в горы.
— Я к тому моменту уже жевать не смогу, — успокоила Лена. — И цена на сосиски меня будет волновать так же мало, как цена на фаллоимитаторы.