Я полезла в сумку за кошельком, и она правильно поняла этот жест.
— Не надо халата, — сказала она, — это предрассудки.
Я увидела сына Сержа.
Он начал орать, когда я над ним склонилась.
Я дала медсестре сто рублей и вышла.
Чего бы мне хотелось — это чтобы о нем никто не узнал.
Было необыкновенно важно для меня остаться единственной мамой единственного ребенка Сержа. Единственной женой и единственной его женщиной.
Крик этого малыша стоял у меня в ушах, когда я покупала шоколадки. Наверное, он понял, что абсолютно не нужен мне. Мне стало его чуть-чуть жалко.
Я передала с медсестрой сумку со всеми видами шоколада, какие нашлись в этой палатке.
Медсестра отнесла ее Светлане.
Мне возвращаться не хотелось.
Я рассказала о ребенке Кате. Предупредив, что это — тайна.
— Он похож на Сержа? — первым делом спросила она.
— Трудно сказать. — Я задумалась. — Он, по-моему, вообще ни на кого не похож.
Катя удовлетворенно кивнула.
— Тебе неприятно, что он существует? — спросила она через некоторое время.
— Мне неприятно, что существует Светлана, — ответила я.
— Может, забудь про нее, и все?
Я задумчиво кивнула.
— Хочешь, — предложила Катя, — съездим мой дом посмотрим?
Отказаться было неудобно.
Я села в Катину машину, и через несколько минут мы подъехали к ее стройке. На Ильинском шоссе, сразу за «World Class».
— Ты делаешь подогрев ступеней? — спросила я, поднимаясь по обледенелой лестнице в дом.
— Нет. Ленка сказала, что не надо, — отмахнулась Катя.
Каждая из нас построила дом и имела обо всем собственное мнение.
— Сейчас крышу переделываем. — Катя показала на огромные, замысловатой формы сосульки по всему периметру дома. — Где-то тепло уходит.
В доме топили, и рабочие ходили в легких синих комбинезонах.
— Я им форму купила, — сказала Катя.
— Я тоже покупала.
Я посмотрела, как кладут плитку. Аккуратно, одну за другой, ровным слоем намазывая клей. Профессионализм плиточников я отметила с удовольствием.
Катя показала мне гостиную, объединенную со столовой и кухней. Я похвалила ее размеры. Моя кухня была убрана в цоколь, потому что я ненавижу запах готовящейся еды.
В просторном холле, с пятнадцатисантиметровым шагом, как положено, извивались трубы теплого пола. Сверху лежали листы гипсокартона и остатки металлических направляющих.
Катя накинулась на прораба.
— Уберите грязь! Это же теплые полы! Кто мне потом будет плитку вскрывать, если что? Вы?
Трубы быстро накрыли целлофаном и поставили оградительные рейки.
— Ты что, и батареи, и теплые полы делаешь? — удивилась я.
— Да, все-таки прихожая. Дверь постоянно открывается.