Ушакова здесь всегда ждали свободная комната для гостей и добрый ужин. Два года назад он вытащил Палыча — хозяина — из такой передряги, что тот был благодарен до конца жизни. Денег начальник розыска за всю свою службу не брал ни с кого ни копейки, а вот воспользоваться гостеприимством владельца «Хауза» иногда не отказывался.
— Давно не был, — улыбнулся приветливо Палыч, встречая Ушакова у машины.
— Дела, дела, — развел руками начальник уголовного розыска.
Палыч обнял Ушакова,
— Совсем забыл нас, Василич.
— Не совсем, — возразил тот. — Видишь, приехал.
— Молодец…
— Мы со Светкой обнаружили, что двадцать пять лет назад пили шампанское на своей свадьбе. Так что не просто так приехали.
— Серебряная свадьба, — кивнул хозяин «Хауза».
— Старые стали, Палыч, — вздохнул Ушаков грустно. — Совсем старые.
— Кто старые? Мы старые? — усмехнулся Пальл. — Не преувеличивай, Василич. Вся жизнь впереди.
Ушаков кивнул. Он ощущал с болью, как уходят годы, Уходят незаметно, день за днем…
Хозяин указал своему помощнику, облаченному в красную фирменную одежду отеля:
— Вещи в третий номер.
Тот кивнул, подхватил сумки и потащил их к коттеджу.
— А мы идем в ресторан… Стопка водки, как?
— Стопку можно, — согласился Ушаков. Народу в «Хаузе» было немного — несколько немцев и один затесавшийся в их компанию швед.
Ушаков хлопнул с Палычем по стопке в баре на втором этаже главного корпуса. Потом еще по одной, стало легко.
— Хватит, — прикрыл он ладонью стопку.
— Пока хватит, — уточнил Палыч.
— Точно… Пошли, прогуляемся, — кивнул Ушаков жене.
Они спустились вниз, по мощеной дорожке прошли к выходу с территории. Вокруг отеля раскинулся лес, волны лизали белый песок, вдали из травы и деревьев поднимались оголенные дюны — с годами они сдвигались, меняли форму. Воздух был упоителен. Жара отступила, клонившееся к горизонту солнце ласкало, а не палило кожу.
— Гутен таг, — поклонился немец — старик-одуванчик, на его руку опиралась седая старушка, тоже улыбнувшаяся.
— Здравствуйте, — улыбнулся в ответ Ушаков, и его кольнуло грустью.
Палыч рассказал, что эти двое стариков-немцев жили в этих местах еще до войны, детьми. То, что для большинства людей на планете было далекой историей — Вторая мировая война, бомбежки, проводы частей вермахта на фронт, авианалеты, встреча фюрера, когда воодушевленные толпы мечтали об одном — увидеть его, поймать на себе хотя бы мимолетный его взгляд, а потом огненный вихрь и русские танки на улицах Полесска, — для них это было их личным прошлым. И оно с годами становилось гораздо четче, яснее, понятнее настоящего, которому они принадлежали чисто формально, доживая в нем последние годы.