Офицер что-то проворчал и отвернулся в сторону битвы. Морелос замолчал и тоже принялся вновь наблюдать за сражением, которое подходило к концу и, видимо, клонилось в пользу мексиканцев.
— Ну, дело кончено! — немного спустя воскликнул с торжеством Морелос. — Неприятель в беспорядке отступает… Галеано и Трухано его преследуют… Победа наша полная, и ею мы обязаны, главным образом, доблестному капитану Лантехасу… Но где же он? Неужели, по свойственной ему скромности, куда-нибудь спрятался? Это с него станется… Ну, потом, когда он найдется, я поблагодарю его и постараюсь достойно вознаградить за совершенный им подвиг. А теперь мы можем удалиться отсюда туда, где наше присутствие еще нужнее, чем здесь. Трубить сбор всех частей!
Пока к Морелосу собирается рассеянное по равнине его войско, мы вернемся к мексиканскому капитану Лантехасу и испанскому полковнику Трэс-Вилласу.
Последний, как мы уже знаем, был поражен сильным изумлением, узнав в своем пленнике человека, с которым когда-то находился в дружеских отношениях, — человека мирного, даже робкого, готовившегося к духовному сану, всего более подходившему к его натуре.
«Как мог этот бледный, слабый, нежный юноша одним ударом убить такого сильного и храброго человека, как Кальделас, перед взглядом которого он сам должен был бы умереть от страха? Уж не означает ли эта неестественность, что наше дело — неправое?» — думал он, глядя на пленника, и сказал ему вслух:
— Благодарите Бога за то, что вы попали в руки человека, которому приятные воспоминания о былых встречах с вами не позволяют отомстить вам за смерть генерала Кальделаса, павшего от вашей руки.
— Как… это был генерал Кальделас?! — с искренним удивлением и сожалением вскричал экс-студент, не знавший в лицо нечаянно убитого им противника. — О, как я сожалею!.. Но что же было мне делать? Ведь он летел прямо на меня с пистолетом в руке! Я думал только о том, чтобы защититься… Это вышло против моей воли.
Искренность тона, которым ответил пленник, вполне убедили Трэс-Вилласа, что экс-студент действительно нисколько не повинен в сознательном убийстве Кальделаса. Но его продолжало удивлять превращение богослова в военного.
— Хорошо, я верю вам и отпускаю вас, — сказал он, помогая пленнику спуститься с своего коня. — Но мне очень хотелось бы узнать, как могло случиться, что вы из студента-богослова превратились в офицера инсургентской армии?
— Тоже против своей воли, — с такою же искренностью печально ответил Лантехас. — Меня заставили…
Буря торжествующих криков, донесшаяся с поля битвы, прервала его. Очевидно, одна из сражавшихся сторон одержала победу, но какая именно, — пока трудно было понять. В то же время из-за поворота дороги вдруг появилось несколько всадников, полувоенная экипировка которых указывала на принадлежность их к инсургентской армии.