— Привет, — сказал Небесный, постучав по стеклу.
— Это Слик, — пояснила Констанца. — Во всяком случае, мне так кажется. Слик — один из самых старых.
Дельфин поглядел на него; челюсть изгибалась, точно в лукавой улыбке, взгляд казался одновременно и добродушным, и безумным. Потом он забился в воде, приблизив физиономию к лицу Небесного, и мальчик почувствовал, как стекло ощутимо завибрировало. Что-то появилось в воде перед Сликом, словно сотканное из пузырьков. Вначале это казалось узором завихрений, случайным, как пробные мазки на полотне художника, — но затем они начали обретать форму. Голова дельфина лихорадочно дергалась, как будто животное агонизировало, пораженное электричеством. Образ продержался лишь несколько секунд, но дельфин, несомненно, создал трехмерное изображение лица. Оно было не слишком детальным, но Небесный знал, что это не просто фантазия, созданная его подсознанием. Для этого изображение было слишком симметричным и пропорциональным. В нем присутствовало и чувство, скорее всего отражающее страх или ужас.
Закончив «работу», Слик удалился, презрительно махнув хвостом.
— Они тоже ненавидят нас, — сказала Констанца. — Но ведь ты не можешь укорять их за это, верно?
— Зачем Слик это сделал? И как?
— В «дыне» — видел такую шишку у него между глаз? — есть механизмы. Их имплантируют дельфинам, когда они совсем маленькие. Обычно с помощью этой «дыни» они издают звуки, но механизмы позволяют им лучше направлять звук, поэтому они могут рисовать пузырьками. К тому же в воде есть крошечные существа — микроорганизмы, которые светятся от звуковых колебаний. Люди, создавшие этих дельфинов, хотели получить возможность общаться с ними.
— Кажется, дельфины должны быть за это благодарны.
— Может быть — если бы им не пришлось переносить операции. И если бы у них было, где плавать, кроме этого ужасного места.
— Да, но когда мы достигнем Конца Путешествия…
Констанца посмотрела на него печальными глазами.
— Будет слишком поздно, Небесный. Во всяком случае, для этих дельфинов. Их уже не будет в живых. Мы будем взрослыми, а наши родители постареют или умрут.
Дельфин вернулся с сородичем чуть меньших размеров, и оба начали рисовать что-то в воде. Рисунок напоминал человека, раздираемого на части акулами, но Небесный отвернулся прежде, чем окончательно в этом убедился.
— К тому же они слишком далеко зашли, Небесный, — добавила Констанца.
Небесный снова повернулся к резервуару.
— И все же, они мне нравятся. Они все равно прекрасны. Даже Слик.
— Они плохие, Небесный. Психопаты… так говорит мой отец, — она произнесла это с некоторой неуверенностью, словно стыдясь, что проболталась.