— Ничего.
— Я так и знал. — Он повернулся к девушке. — Что у вас есть?
— Салями, охотничьи колбаски и шублиги.
— Две порции шублигов и несколько кусочков вон того темного хлеба. Принесите еще масло и разливное вино. У вас есть фендан?
— Есть фендан и есть вельполичелло.
— Нам фендан. А что вы сами выпьете?
— Сливяночку, если не возражаете, — сказала девушка.
— Не возражаю.
Лилиан сидела в углу возле окна. Она прислушивалась к разговору Клерфэ и девушки.
Красноватый свет лампы, отражаясь в бутылках на стойке, превращался в зеленые и красные блики. Черные деревья за окном подымались к высокому зеленоватому вечернему небу; в деревенских домиках зажглись первые огоньки. Все казалось таким мирным и таким естественным. Этот вечер не знал ни страха, ни бунта. И Лилиан была его частью, такой же естественной и мирной, как все остальное. Она спаслась! Когда она это почувствовала, у нее чуть не перехватило дыхание.
— Шублиги — это жирные деревенские колбаски, — объяснял Клерфэ. — Необычайно вкусные, но, может, вам они не понравятся?
— Мне все нравится.
Девушка принесла светлое вино. Она налила его в маленькие стаканчики. Потом подняла свой стакан со сливовой водкой.
— Ваше здоровье!
Они выпили. Клерфэ огляделся: гостиница была бедной.
— Это еще не Париж, — улыбаясь, сказал он.
— Для меня это уже первый пригород Парижа, — ответила Лилиан.
До ГЈшенена ночь была ясная, светили звезды.
Клерфэ погрузил Джузеппе на одну из товарных платформ, которые стояли у перрона. Кроме их машины, через тоннель ехали еще два лимузина и спортивная машина красного цвета.
— Хотите остаться в машине или поедем в вагоне? — спросил Клерфэ.
— Мы не очень испачкаемся, если останемся здесь?
— Нет. Это электровоз. И мы опустим верх.
Железнодорожник подложил под колеса деревянные колодки для устойчивости. Другие пассажиры тоже остались в машинах. В обоих лимузинах горел верхний свет.
Вагоны сцепили, и поезд въехал в Сен-Готардский тоннель.
Стены в тоннеле были мокрые. Огоньки пролетали мимо. Через несколько минут Лилиан начало казаться, что она в шахте и опускается в глубь земли. Воздух стал тяжелым и затхлым. Шум поезда повторяло тысячекратное эхо.
Освещенные лимузины, качавшиеся перед глазами Лилиан, казались ей вагонетками на пути в ад.
— Будет этому когда-нибудь конец? — крикнула она.
— Через четверть часа. Сен-Готардский тоннель — один из самых длинных в Европе. — Клерфэ протянул ей свою плоскую флягу, которую он заново наполнил в гостинице. — Не мешало бы к этому привыкнуть, — сказал он. — Судя по тому, что слышишь и видишь, мы скоро будем так жить. Сперва в бомбоубежищах, а потом в подземных городах.