— Прочти это еще раз, Лео! — сказал Пятьсот девятый. — Нам надо точно знать, от какого это числа? Там указана дата?
Бергер зажег спичку.
— Выключите свет! — крикнул кто-то. Лебенталь уже читал.
— От какого числа? — прервал Пятьсот девятый.
— 11 марта 1945 года. А сегодня какое?
Никто не знал, был ли еще конец марта или уже наступил апрель. В Малом лагере они разучились считать. Однако знали, что 11 марта уже миновало некоторое время тому назад.
— Дайте мне посмотреть быстро, — сказал Пятьсот девятый.
Не обращая внимания на боли, он подполз к углу, где они держали одеяло. Лебенталь отошел в сторону. Пятьсот девятый бросил взгляд на листок бумаги и прочел. Узкий круг угасающей спички как раз осветил заголовок.
— Прикури сигарету, Бергер, быстро!
Бергер сделал это, пока тот стоял на коленях.
— Зачем ты сюда приполз? — спросил он и сунул ему в рот сигарету. Спичка погасла.
— Дай мне листок, — сказал Пятьсот девятый Лебенталю.
Тот исполнил просьбу. Пятьсот девятый сложил листок и положил под рубашку. Он ощущал листок собственной кожей. Потом он сделал затяжку.
— Вот, передай сигарету дальше.
— Есть здесь курящие? — спросил тот, кто дал спички.
— Ваша очередь тоже подойдет. Каждому по затяжке.
— Я не хочу курить, — простонал Аммерс. — Хочу сахара.
Пятьсот девятый вернулся ползком на свою кровать. Ему помогали Бергер и Лебенталь.
— Бергер, — прошептал он чуточку спустя. — Теперь ты в это веришь?
— Да.
— В то, что город бомбили, это все так?
— Да.
— А ты тоже, Лео?
— Да.
— Мы выберемся отсюда — мы должны…
— Все это мы обсудим завтра, — сказал Бергер. — А теперь спи.
У Пятьсот девятого кружилась голова. Он считал, что это от затяжки сигаретой. Маленькая красная точка света, прикрытая ладонью, бродила по бараку.
— Вот, — сказал Бергер. — Выпейте еще сахарной водички.
Пятьсот девятый выпил.
— Берегите остальные кусочки, — прошептал он. — Не кладите в воду. На них можно выменять еду. Настоящая пища важнее.
— Еще есть сигареты, — прохрипел кто-то. — Раздайте их всем.
— Здесь ничего больше не осталось, — ответил Бергер.
— Не может быть! У вас еще есть. Выкладывайте!
— То, что принесли, предназначается для обоих из бункера.
— Ерунда! Это для всех. Давай сюда!
— Будь осторожен, Бергер, — прошептал Пятьсот девятый. — Возьми дубинку. Сигареты надо выменять на еду. И ты, Лео, будь осторожен!
— Я и так начеку.
Было слышно, как ветераны собираются в одну группу. Люди на ощупь пробирались сквозь темноту, падали, ругались, дрались и кричали. Другие, лежавшие на нарах, тоже начали кряхтеть и шуметь.
— Эсэсовцы идут, — крикнул Бергер. Мелькание, ползание, тычки, стоны — потом все стихло.