Я вернулся в пансион фрау Залевски и посидел немного в своей комнате. Мне было неприятно, что Пат чем-то будет обязана Биндингу. Я вышел в коридор и направился к Эрне Бениг.
– Я по серьезному делу, Эрна. Какой нынче спрос на женский труд?
– Почему это вдруг? – удивилась она. – Не ждала такого вопроса. Впрочем, скажу вам, что положение весьма неважное.
– И ничего нельзя сделать?
– А какая специальность?
– Секретарша, ассистентка… Она махнула рукой:
– Сотни тысяч безработных… У этой дамы какаянибудь особенная специальность?
– Она великолепно выглядит, – сказал я.
– Сколько слогов? – спросила Эрна.
– Что?
– Сколько слогов она записывает в минуту? На скольких языках?
– Понятия не имею, – сказал я, – но, знаете… для представительства…
– Дорогой мой, знаю всё заранее: дама из хорошей семьи, когда-то жила припеваючи, а теперь вынуждена… и так далее и так далее. Безнадежно, поверьте. Разве что кто-нибудь примет в ней особенное участие и пристроит ее. Вы понимаете, чем ей придется платить? А этого вы, вероятно, не хотите?
– Странный вопрос.
– Менее странный, чем вам кажется, – с горечью ответила Эрна. – На этот счет мне кое-что известно. Я вспомнил о связи Эрны с ее шефом.
– Но я вам дам хороший совет, – продолжала она. – Постарайтесь зарабатывать так, чтобы хватало на двоих. Это самое простое решение вопроса. Женитесь.
Я рассмеялся:
– Вот так здорово! Не знаю, смогу ли я взять столько на себя.
Эрна странно посмотрела на меня. При всей своей живости она показалась мне вдруг слегка увядшей и даже постаревшей.
– Вот что я вам скажу, – произнесла она. – Я живу хорошо, и у меня немало вещей, которые мне вовсе не нужны. Но поверьте, если бы кто-нибудь пришел ко мне и предложил жить вместе, по-настоящему, честно, я бросила бы всё это барахло и поселилась бы с ним хоть в чердачной каморке. – Ее лицо снова обрело прежнее выражение. – Ну, бог с ним, со всем – в каждом человеке скрыто немного сентиментальности. – Она подмигнула мне сквозь дым своей сигаретки. – Даже в вас, вероятно.
– Откуда?..
– Да, да… – сказала Эрна. – И прорывается она совсем неожиданно…
– У меня не прорвется, – ответил я.
Я был дома до восьми часов, потом мне надоело одиночество, и я пошел в бар, надеясь встретить там кого-нибудь.
За столиком сидел Валентин.
– Присядь, – сказал он. – Что будешь пить?
– Ром, – ответил я. – С сегодняшнего дня у меня особое отношение к этому напитку.