Бесцельное созерцание нарушает дама в коротком бежевом плаще, с размалеванным лицом довольно спорной красоты и довольно сомнительной молодости. Она бросает на меня беглый взгляд и тут же виновато отводит глаза в сторону. Она, вероятно, знает меня в лицо, как и я ее, — мы не раз встречались с ней в районе Дрейк-стрит. Я запомнил ее не потому, что она виновато отводит глаза, возможно, у нее связаны со мной не очень приятные воспоминания.
Впрочем, раз уж речь зашла о воспоминаниях, то для меня первая встреча с ней окончилась весьма печально. Даму эту зовут Кейт. Это в ее номере меня так классно отделали ее дружки в день моего дебюта. Да, Кейт неизменно отворачивается с виноватым видом, что, конечно же, само по себе неплохо и говорит в ее пользу, но я вдруг вспоминаю нечто более важное: дебютировал-то я в начале апреля, а сейчас уже начало октября. Значит, понадобилось целых шесть месяцев, чтобы как-то разобраться в истории, конца которой еще не видно и нельзя сказать с полной уверенностью, каким он будет, этот конец.
Занятый подобными мыслями, от которых с профессиональной точки зрения нет абсолютно никакой пользы, я сижу до тех пор, пока не начинаю чувствовать, что мой плащ впитал в себя слишком много влаги. Спрыгнув со скамейки, я направляюсь в сторону Дрейк-стрит. Намерения у меня весьма несерьезные с профессиональной точки зрения: меня потянуло в эту собачью погоду выпить чашку горячего кофе у мистера Оливера. Но в последний момент судьба распорядилась иначе.
— А, мистер Холмс! — радушно восклицает шеф при виде меня. — Как идет расследование? Я подозреваю, что вы готовитесь преподнести мне дьявольски интересное раскрытие.
Он, само собой разумеется, подозревает совершенно противоположное и явно намерен как следует поиздеваться надо мной и над моим провалом. Его хорошее расположение духа говорит о том, что он весьма доволен недавней встречей с американцем.
— Боюсь, мистер Дрейк, что вы правы, — отвечаю я с соответствующим случаю выражением озабоченности. — Раскрытие действительно интересное, но вместе с тем весьма неприятное.
Улыбка медленно сходит с лица Дрейка, и, предугадав, что ему потребуется средство для укрепления душевных сил, он выбирается из-за письменного стола и делает несколько не совсем уверенных шагов в сторону передвижного бара.
— Чего же вы ждете? Хотите, чтобы я получил разрыв сердца? — спрашивает меня Дрейк довольно спокойным голосом, беря в руку бутылку «Баллантайна». — Говорите, черт возьми!
— Я бы предпочел, чтобы вы послушали их, — отвечаю я и, достав из кармана пресловутый аппарат, включаю магнитофон.