Полковник огляделся, подмечая сразу множество деталей: роскошь обстановки, разнообразие растений, деловитую суету персонала. Стол был накрыт ирландской льняной скатертью, в центре красовался канделябр граненого стекла и в дымчатой вазе — орхидея, источавшая тонкий аромат.
Прибыло охлажденное мозельское.
— За тебя, дорогая племянница! — сказал Шелби Саттон, наполнив бокалы. — Пусть этот вечер станет незабываемым для самой прекрасной женщины Клаудкасла!
Они отведали вино — превосходное, нельзя было этого отрицать, но когда оно скользнуло в горло, у Натали ни с того ни с сего екнуло сердце. Тревожное ощущение не исчезало, не желало оставить ее в покое. На безоблачном горизонте собирались тучи.
Принесли горячие французские булочки и к ним — кубики масла, плавающие в ледяной воде в серебряных чашках. Затем последовал салат из свежих парниковых овощей и, наконец, Основное блюдо. Полковник с аппетитом принялся за радужную форель, но Натали и думать не могла о еде — для этого она была слишком возбуждена. Она едва прикоснулась к телячьему филе и совершенно обошла вниманием гарнир, предпочитая беседовать с дядей. Она склонялась к нему через стол и жадно ловила звук низкого рокочущего голоса. Совершенно зачарованная рассказами о странных происшествиях и дальних странах, она задавала вопрос за вопросом и рассеянно тянулась за своим бокалом.
Полковник, любящий и терпимый дядюшка, не забывал доливать вина своей прекрасной племяннице, чьи искристые зеленые глаза отзывались радостью в его душе. Независимо от ее возраста он всегда относился к Натали как к милому ребенку, которого нужно всячески баловать. Вот и теперь, надеясь вернуть племяннице аппетит, он заказал мороженое со взбитыми сливками и глазурью, но и не подумал ее упрекнуть, когда она едва отведала это лакомство и забыла о нем, оставив таять в хрустальной вазочке. Та же участь постигла превосходный кофе, шоколадные трюфели, виноград и инжир.
Предоставляя Натали вести себя как она хочет, сам Шелби Саттон сполна насладился радостями хорошей кухни. Он не спеша пил свой кофе и улыбался неожиданным вопросам. Девочка взволнована, это вполне понятно и объяснимо. Если ей не до еды, то даже лучше, что она не пытается есть через силу. В опере она проголодается и дома, в Клауд-Уэсте, поест с удвоенным аппетитом.
По дороге к Дому оперы, находившемуся сразу через улицу, дядя и племянница обменивались шутливыми замечании-ми, дружно смеялись, оскальзываясь на льду, и весело огибали медленно ползущие экипажи. Уже на ступенях их поглотила толпа ценителей искусства и увлекла за собой в необъятный полукруглый вестибюль. В день премьеры здесь собрался весь цвет Клаудкасла. Разодетые, оживленные зрители раскланивались и выражали надежду на приятное времяпрепровождение. Полковник и Натали снова сдали верхнюю одежду и по мраморной мозаике пола направились к одной из двух широких лестниц, что дугами охватывали возвышение для небольшого оркестра, развлекавшего публику легкой музыкой.