Смилодон (Разумовский) - страница 15

– Да, – сказала она и без церемоний назвала адрес. – Приезжайте, я дома.

Голос у нее был низкий, хорошо поставленный, даже по телефону очень сексуальный и волнующий.

– Еду, – пообещал Буров, бросил трубку и направился в лабаз – заявляться в незнакомый дом с пустыми руками было как-то неудобно. Отлично развитое воображение уже нарисовало ему эту Зою Павловну – грудастой, длинноногой, томящейся в искусе смуглянкой. Естественно, с чувственными губами, страстно раздувающимися крыльями чуть вздернутого носа, карими глазами с поволокой и ослепительным жемчугом зубов. Ничего, милая, ничего, скоро мы покончим с твоими проблемами…

Жила Зоя Павловна на улице Роз в стандартном пятиэтажном доме, какие уже лет как сорок с гаком в народе называют хрущебами. Скамеечки у подъезда были некрашены, истертая лестница затоптана, квартирная дверь – картонной, несерьезной, пни посильнее – и заходи. “Не слышны в саду даже шорохи”, – электронно проиграл звонок, повисла пауза, и Буров услышал все тот же сексуальный голос:

– Кто там?

– Насчет комнаты, – ответил он, ухмыльнулся и приготовился узреть ту самую, с грудями и ногами. – Я вам звонил где-то полчаса назад.

– А, сейчас, – выстрелил замок, дверь открылась, и Буров лишний раз убедился, что с воображением лучше не связываться – Зоя Павловна была рыжая, сероглазая, скуластая, с занятными такими конопушками на носу. Взгляд живой. И фигура очень даже ничего.

– Прошу, пожалуйста, – она показала комнату семь на восемь, похлопала по кровати, оправила занавеску. – Можете еще холодильником пользоваться. На кухне.

Взгляд остановить было не на чем. Плохонькая мебель, убогий телевизор, чешское стекло в гэдээровском серванте. Очень опрятная, чистенькая нищета. Ясно, почему входная дверь картонная – брать нечего.

– Пойдет, – Буров кивнул, вытащил бумажник, расплатился вперед. – Здесь за месяц. – Подмигнул весело, подкупающе улыбнулся. – Разрешите представиться: Василий Гаврилович Буров, из Питера. Первый день в отпуске, прибыл на бархатный сезон. Полагаю, это надо отметить. У вас, Зоя Павловна, бокалы найдутся?

Нашлись. Буров вытащил вино, сыр, охотничьи колбаски, Зоя Павловна пошла на кухню гоношить яичницу и ставить чайник. Двигалась она легко и споро, то и дело поправляя челку и посматривая на Бурова из-под загнутых ресниц. Ладно, чокнулись, выпили, взялись за еду, выпили еще и потихоньку разговорились. Зоя Павловна работала в школе, средней, преподавала химию, а нынче проводила забастовку, потому как сочинским учителям зарплату не платили аж с марта месяца. Хорошо еще мать ее, Надежда Николаевна, живущая неподалеку, в поселке Гумария, согласилась взять к себе внучонка Вовку, шустрого дошколенка неполных пяти годов. Так что одну комнату теперь можно сдавать. Иначе вообще хана. А муж? Муж объелся груш. Лучше без него. Буров о себе особо не распространялся – так, военный офицер, с женой не в ладу. Все больше слушал, понимающе кивал, подливал Зое Павловне в бокал. Она ему определенно нравилась – не болтушка, не вертушка, не дуреха и не жеманница. И почему это нормальных баб жизнь особо не балует?