— Тетка опасна, и вдвоем нам к ней идти никак нельзя.
Сестрица заглянула мне в глаза, ожидая вопросов, но я принципиально не торопилась их задавать, хотя и изнывала от нетерпения. Клавка хмыкнула и огорошила:
— Мужик нужен. В качестве поддержки.
— Где ж его взять? — пожала я плечами. — Но даже если повезет и мы найдем, как ты говоришь, мужика, придется отвечать на его многочисленные вопросы. Они непременно возникнут, можешь мне поверить.
— Верю, — легко согласилась Клавдия. — Значит, нужно найти такого мужика, который не будет задавать каверзных вопросов.
— Это уже из области фантастики, — протянула я. — Где ты видела мужика, который не задает вопросов?
Клавка хитро прищурилась:
— Есть у меня один на примете…
Я, признаюсь, сильно удивилась: если и есть в природе нелюбопытные мужики, то в число клюквинских знакомых они точно не входят.
Впрочем, быть может, я плохо разбираюсь в мужчинах, особенно в Клавкиных. Мой-то Брусникин любой женщине фору даст по части любопытства.
— Я знаю это чудо природы? — поинтересовалась я у сестры.
— Ага. Это Тоша.
— Ты шутишь? У твоего Тоши любопытство — профессиональная черта.
Клавдия сморщилась:
— Брось, Афанасия! Антон Константинович задает вопросы только по своей, медицинской, части. Он даже ментам про Витьку не настучал, хотя и обязан был. И если ты обратила внимание, ни разу не спросил: кто, что, куда, откуда…
Окажись на его месте Брусникин, довел бы до психического припадка своими вопросами!
Можно было, конечно, обидеться на Клюквину, но чудилась в ее словах какая-то правда, оттого я обижаться не стала, а лишь устало махнула рукой:
— Делай как знаешь! — В конце концов, мужская поддержка нам и в самом деле не помешает.
Глянув на часы, я с недоумением обнаружила, что всего лишь полночь, а мне казалось, что сейчас уже почти утро.
Клавка снова появилась на кухне и принялась раздраженно греметь посудой, хлопать дверцами шкафов, словом, всем своим видом демонстрировать недовольство жизнью. Наверное, переговоры с Филиппком успехом не увенчались.
— Нет, вот ты, Афанасия, умная женщина, — Клавдия в сердцах швырнула столовый нож в раковину, — ответь, нынче всем не везет или мы с тобой избранные?
Я откашлялась, напустила на себя умный вид и…
— Если попробовать применить теорию относительности Эйнштейна в отношении отдельных индивидуумов, даже таких экстраординарных, как мы, то вероятность инвалентности генов составит один к пяти тысячам. Нас двое, значит, инвалентность составит два к десяти тысячам. Таким образом, становится очевидно: невезение — это не константа. При турбулентном развитии событий можно сделать вывод: солнечная активность способна кардинально повлиять на ход истории. Пока все понятно? — обеспокоилась я, наблюдая, как Клавка очумело хлопает глазами. В ответ на мой вопрос она дернулась, как на электрическом стуле. Кивнув, я продолжала лепить абракадабру: