Я отрицательно покачала головой. Сестра дружелюбно сказала:
— Садитесь пока в кресло, вот сюда, к окну, музыку пока послушайте. Вальчука любите?
Из приемничка на подоконнике доносился тихий хрипловатый голос всенародного кумира: «Не жалей меня, когда я плачу, не жалей себя, когда я пью…» И у зубных врачей он популярен, не только у оперов и следователей.
Усаживая меня в кресло, медсестра заверила:
— Александр Романович сейчас придет.
Мне сразу представился тот самый волосатый Геракл с отбойным молотком вместо бормашины. Я судорожно вцепилась в рукоятки кресла. Позади меня раздался приятный мужской голос:
— Татьяна Ивановна, кто это здесь сидит и дрожит так, что кресло вибрирует?
— Это больная так боится, Александр Романович, — со смехом сказала медсестра.
— Жертва санации? — весело спросил меня молодой симпатичный доктор, похожий на Бориса Щербакова, усаживаясь на свое рабочее место, включая свет над креслом, проверяя инструменты, пристраивая мою голову на подголовнике.
Я покорно открыла рот и одновременно закрыла глаза, чтобы не видеть, чем он мне лезет в зубы.
— Э, нет, так не пойдет, глазки откроем, а то вдруг вы помрете в кресле, а я и не замечу. В тюрьме гнить я не хочу. Где оперировали абсцесс? Рот пока можете закрыть.
— В морге, — машинально ответила я.
— А вы что, привидение? — удивился доктор. — Не знал, что в морге еще и оперируют.
— Мне просто знакомые разрез сделали.
— Давно?
— Несколько дней назад.
— А где ж вы раньше были? Почему не пришли сразу?
— Не могла.
— Понятно. Где вы работаете? Надеюсь, не в морге и не на кладбище?
— В прокуратуре.
Доктор залился смехом. Никогда не встречала такого веселого врача. Впрочем, это не раздражало.
— Наконец-то посмотрю в глаза тому, для кого пишу карточки. — И объяснил:
— Дело в том, что, когда я учился, мои учителя твердили, чтобы мы не пренебрегали заполнением карточек, поскольку пишем не для себя, а для прокурора, — если вдруг какие-то претензии по лечению возникнут. — Он опять засмеялся. — Ну, давайте посмотрим, что я для вас могу сделать.
Он так расслабил меня своим смехом, что я спокойно открыла рот и храбро стала смотреть ему в глаза. Мне больше не было страшно.
Расковыряв мне очередной зуб, весельчак в белом халате пробормотал:
— Ага, похоже, что родились вы в Питере и всю сознательную жизнь прожили именно здесь. — Поймав мой вопросительный взгляд, он пояснил:
— Водичка у нас такая. Редкий питерец долетит до середины Днепра — то есть до середины жизни — с хорошими зубами. Сплюньте.
Я послушно сплюнула и поинтересовалась:
— А что, разве сейчас где-то можно сохранить хорошие зубы? С такой-то экологией?