Областной следователь, получив такую интересную информацию, в ажиотаже поскакал к своему прокурору на предмет возбуждения дела по факту убийства Светловой. Прокурор его ажиотажа не разделил и заартачился: во-первых, причина смерти Светловой до сих пор не установлена. Механических повреждений на трупе не найдено, ни ножевых дырок, ни пробоин в черепе, ни признаков асфиксии, ни огнестрельных ран. А вдруг она умерла от сердечного приступа, а тот, кто был рядом, испугавшись, просто вывез ее труп в область и похоронил в канаве. Может такое быть? Криминалистическая практика знает такие случаи. А мы не в Соединенных Штатах, у нас за сокрытие трупа не судят, если убийства как такового не было.
Следователь возражал своему прокурору, что Светлова могла быть отравлена ядом, который к моменту обнаружения трупа разложился, поэтому не был найден при исследовании труда. Прокурор парировал, что это всего лишь догадки, основывать на которых возбуждение дела не стоит. И намекнул, что лучше бы его подчиненные не совали нос в дела городской прокуратуры, а занимались бы своими собственными делами. Сроки по которым горят и слабенький выход которых в суд совершенно не соответствует серьезнейшим задачам, поставленным перед органами прокуратуры государством, например, — необходимости окончания расследования по делу начальника уголовного розыска, утаившего от учета кражу шапочки у собственного сына.
— Так что давайте, ребята, шуруйте дальше по этим вашим пропавшим бабам, — напутствовал Мигулько и Гайворонского следователь, воротившись от своего прокурора. — Даст бог, что-нибудь накопаете на статью, и хоть кто-нибудь что-нибудь возбудит.
Поэтому Мигулько и Гайворонский, вооружившись композиционным портретом хромоногого, а заодно жуткой фотографией разложившегося трупа Светловой, и на всякий случай — фотографией журналиста, подкараулили на улице возле дома родителей студентки Юли Глейхман, и первым делом показали труп.
Мать Юли схватилась за сердце, а отец заорал и погрозил тростью. Опера ничуть не смутились; Гайворонский монотонно рассказал про вы-могательство денег у мужа Светловой, упомянув, что мертвая, разложившаяся, частично превратившаяся в скелет женщина на фотографии и есть Инна Светлова, после чего сунул Глейхману под нос фоторобот и спросил напрямик, не этому ли субъекту они дали денег за то, чтобы непутевая дочь их больше никогда не позорила.
Их обоих, и Костю, и Гайворонского пригласили в апартаменты, кофе, правда, не дали и кормить не кормили, но зато все рассказали. Матери Юли за это время дважды пришлось вызывать «неотложку», но отлежавшись после каждого укола, она мужественно вставала и продолжала рассказ.