Двое урок неторопливо подошли ко мне, приставили бритву к шее и сняли сапоги. Конвойные ублюдки равнодушно смотрели на разбой. На станции Рассвет отделили двоих, меня и хорошего паренька Лешу. Пешком погнал здоровый конвоир с ППШ и немецкой овчаркой на поводке. За двенадцать километров дороги Леша успел рассказать о своем "преступлении". Служил в армии, вел дневник. Кто-то передал дневник замполиту. Срок - 10 лет ИТЛ.
В лагере определили в тракторную бригаду, трелевщиком. Работа тяжелая, вязать бревна в связи, цеплять к тракторам. Но все же лето. Приехала на свидание Нина. Поговорили. Как-то стал приспосабливаться, считал дни до освобождения. Тут бригадир потребовал отдать гимнастерку и бриджи. Не отдал и загремел на общие работы, готовить лесополосы. Наступила осень. Холод, слякоть, грязь. Идем на работу, цепляясь друг за друга, по лежневке - доскам, проложенным для тачек. Скучающему конвоиру угодно, чтобы мы брели по колено в грязи. Согнал с лежневки. Мы стали. Краснорожий конвоир заставил сесть в грязь и принялся развлекаться - стрелять из ППШ поверх голов. Насладился нашим унижением и снова по лежневке (по грязи мы так и не пошли) на лесополосу.
Так день за днем, в холод, мороз. Ночь за ночью в бараке, где спим в тяжком забытье. Осень, зима, ждем весны. Вдруг однообразное течение наших мучений прерывают новые впечатления - охрана внезапно растерялась. Иные мерзавцы плачут, да, плачут, размазывая слезы и сопли по нечеловеческим лицам! Умер Сталин! Повеяло чем-то новым. Хотя ничего еще не случилось, мы полны ожиданий, жадно ждем. Конвоиры тушуются, и даже злобные овчарки, кажется, перестают скалить зубы и рычать. Или это нам только кажется? Как всегда, лагерь полон слухами об амнистии.
Для многих радостная весть осталась слухом, а меня с "детским" сроком, как ни странно, 3 мая 1953 года освободили по амнистии. Опять подписка - ничего "не разглашать". Приехал к маме худой, изможденный. Стоит ли описывать встречу с семьей. Поклонился Нине за помощь, внимание, приезды на свидания в лагерь. Вернулся из заключения брат Алеша. Собрались все вместе, опять на Старопанском, комнаты мы с Ниной лишились навсегда. Нужно было начинать новую жизнь. Хотя сначала меня в Москву не пускали, все же удалось прописаться.
В июле устроился в 3-й автобусный парк. Сначала с месяц возил на легковушке начальника Абрама Аркадьевича Логунова, очень хорошего человека. Он вошел в мое положение и без подсказки пересадил на автобус. В парке была 5-я колонна, обеспечивавшая на ЗИС-155 междугородные перевозки. Наши автобусы ходили в Харьков, Симферополь, Минск и другие города. Работа сложная, но хорошо оплачиваемая. Так я вступил в систему автохозяйства, в котором мне было суждено проработать без одного года 38 лет.