Во время одной из встреч в 1967 году Жуков расспрашивал, как я живу. Пришлось признаться, что мы втроем, жена, сын Володя, родившийся 3 июня 1956 года, и я, ютимся по углам. Георгий Константинович раскипятился и написал письмо Промыслову, председателю Моссовета, На следующий год мы получили квартиру - две комнаты, 25 кв. метров, на 13-м этаже блочного дома, в которой живу по сей день. Я позвонил Жукову и поблагодарил за хлопоты. Когда вскоре после этого мы увиделись, Георгий Константинович, определенно гордясь собой, расспрашивал о квартире. Видимо, он, не обнаружив особого восторга в моем рассказе, бросил упрек - почему я не пришел, когда он был министром обороны, тогда он мог бы дать хорошую квартиру. Я объяснил, что и пытаться было бесполезно, все равно не пустили бы. "Нужно было быть понахальнее", - сказал Жуков. Я пообещал учесть на будущее.
Мне кажется, что в последние годы жизни единственное, что поддерживало Георгия Константиновича, обеспечивало ему жизнеспособность, была работа над книгой "Воспоминания и размышления". При каждой редкой встрече он неизбежно сводил разговор на прошлое, делился, как он описывает тот или иной эпизод минувшей войны. Он советовал и мне заняться мемуарами, совершенно упуская из виду, что мне нужно было работать, чтобы прокормить семью.
Книга Жукова вышла в 1969 году. Он безмерно гордился сделанным, говорил, что в последующем издании что-то изменит, добавит, исправит. Вручение экземпляра с дарственной надписью мне гордый автор сопроводил небольшой речью. Но прежней энергии больше не было. Опала, почти полное забвение, видимо, начали сказываться на Георгии Константиновиче. Что особенно удручало - все нараставшее всепрощение. При таком настрое немудрено, что Г. К. Жуков угасал. На глазах. Я с прискорбием замечал во время очередной встречи после длительных разлук беспощадные следы времени.
18 июня 1974 года Георгия Константиновича не стало. В эти дни я случился в Москве и прошел через зал в Доме Красной Армии, простился с покойным. На похороны на Красную площадь пропуска не дали.
Мое дело - гонять тяжелые грузовики по Европе. Когда шел по трассе на Берлин, мысленно перевоевывал минувшую войну. Не преувеличиваю, чуть не от Москвы был знаком каждый поворот, пройденный в свое время рядом с маршалом. Переименованный на польский манер в Гожув-Велькопольски, отвоеванный нами для Польши, для меня оставался все тем же Ландсбергом, немецким городом, в котором в 1945 году стоял гордый штаб 1-го Белорусского фронта в канун штурма столицы "третьего рейха".