— Возможно и такое.
— Почему?
— Тебя интересует, почему я согласился?
— Естественно.
Падильо направился к двери. И ответил, уже взявшись за ручку:
— Мне нужно то письмо.
— На бланке Белого дома?
Падильо кивнул.
— На бланке Белого дома.
Я покачал головой.
— Сейчас оно тебе ни к чему. Пять лет тому назад, наверное, понадобилось бы. Тебе есть чем их шантажировать, если у тебя возникнет желание отказаться от очередного задания.
Падильо улыбнулся, но смотрел он не на меня, а на кресло, последнее кресло в жизни Уолтера Готара.
— Может, из желания положить конец насилию.
— Нет. В борцы с насилием ты не годишься. И они не напишут ничего такого, что ты сможешь обратить себе на пользу.
— Я подумал о двух-трех теплых строчках с благодарностью за выполнение важного государственного поручения.
— Причина в Уолтере Готаре, убитом в моей квартире, так?
Падильо открыл дверь.
— В этом, но не только.
— В чем же еще?
— Может, за мной должок перед старшим братом близнецов.
— Он мертв, а ты не сентиментален.
— Совершенно верно. Откуда во мне сентиментальность?
Падильо показал мне письмо, доставленное наутро специальным курьером из Белого дома.
Падильо благодарили за оказанные им услуги и выражали надежду, что он еще послужит стране и Богу.
Падильо долго смотрел бланк на просвет, любуясь водяными знаками.
— Ты знаешь человека, который расписался под текстом? — спросил он.
— Нет.
— Я думаю, под его чутким руководством ведется уборка туалетов второго этажа.
— Бланк Белого дома. Как ты и просил.
— Это я вижу.
— И что ты намереваешься с ним делать?
Падильо сложил письмо и засунул в конверт.
— Сейф у тебя еще есть?
Я кивнул. Падильо протянул мне конверт.
— Пусть полежит там. Ты не возражаешь?
— Отнюдь. Документ-то очень важный.
— А что ты хранишь в сейфе?
— Свои ценности.
— Какие же?
— Ну, марку с головой индейца номиналом в одно пенни, выпущенную в одна тысяча восемьсот девяносто восьмом году[3].
— Однако.
— Рукопись моего эссе, принесшего мне немало литературных премий. Называется оно: «Что значит для меня Америка» и написано в девятилетнем возрасте.
— Бесценный труд.
— Там хранятся также демобилизационное свидетельство, двадцать акций «Энергетической компании Айдахо» и тысяча долларов в мелких купюрах. И Фредль на всякий случай оставила мне рецепт ее фирменного соуса.
— Я вижу, этому письму там самое место, — кивнул Падильо.
— Разумеется, если нынешнего хозяина Белого дома не переизберут, значимость письма существенно упадет.
— Я знаю, как с этим бороться.
— Как?
— На следующих выборах я проголосую за него.
По пути в полицейское управление мы заглянули в мой банк и положили письмо в сейф. Потом, уже в участке, час давали показания лейтенанту Скулкрафту. Сержант Вернон отсутствовал, но я не поинтересовался, уехал он по делам или этот день был у него выходным.