В какой-то дальней безымянной части сознания Коффина возникла мысль:
«Вы тоже проявили немало сострадания, заставив меня чувствовать себя непринужденно от того, что мне пришлось говорить на безопасную отвлеченную тему».
Но Коффин не сердился на Терезу за то, что она сознательно сделала это. Теперь он мог сидеть, расслабившись, спокойно смотреть ей в лицо и говорить с ней как с другом.
— Меня озадачивает то, — продолжал Коффин, — что вообще нашлись желающие вернуться назад, не говоря уж о таком большом их количестве. Если б мы сию же минуту повернули на Землю, мы сэкономили бы только около семи лет. Почему просто не долететь до Растума, а там уже решить, что делать дальше?
— Я думаю, это невозможно, — сказала Тереза. — Видите ли, ни один здравомыслящий человек не имеет желания быть пионером.
Проводить исследования — да; колонизировать богатую новую страну с уже известными и сведенными к минимуму опасностями — да; но не рисковать своей жизнью, будущим целой своей расы на такой полной загадок планете, как эта.
Проект заселения Растума был результатом неразрешимого конфликта. Но если этого конфликта больше не существует…
— Но… вы и Локейбер… Вы ведь высказали предположение, что конфликт по-прежнему есть, что Земля, в лучшем случае, предлагает передышку.
— И все же большинство людей предпочитают думать иначе. А почему бы и нет?
— Хорошо, — сказал Коффин. — Но я уверен, что многие из тех, кто сейчас находится в саркофагах, согласились бы с вами и проголосовали бы за Растум.
Почему бы нам сначала не доставить их туда? Мне кажется. Так было бы более справедливо.
А те, кто не хочет остаться, смогут вернуться вместе с флотилией, закончил предложение Коффин.
— Нет, — Тереза носила стрижку, но когда она качала головой, ее волосы взлетали подобно широкой волне, отсвечивая красным деревом. — Я знакома с вашим докладом по Растуму. Горстка людей не выжила бы там. Три тысячи — и то не ахти как много. Каким бы ни было решение, оно должно относиться ко всем.
— Я боялся прийти к такому же выводу, — устало сказал Коффин, — но вижу, что это неизбежно. О'кей, но почему они не хотят хотя бы осмотреть Растум, а уж затем проголосовать? Если трусов окажется большинство, они, возможно, поймут, какую берут на себя ответственность, и примут честное решение.
— Опять же нет. И я отвечу вам, почему, адмирал, — сказала Тереза. Я хорошо знаю Конрада де Смета и остальных. Они хорошие люди. Вы неправы, называя их трусами. Но они вполне искренне верят, что благоразумнее будет вернуться. Вероятно, еще не отдавая себе в том отчета, они интуитивно чувствуют, что если мы прилетим на Растум, общее голосование их не поддержит.