— Ты помнишь Джерри? — спросила ее Триш.
— Разве можно забыть такого мужчину?
Джеральд Черчилль стал мужем Триш после того, как его выбрала из толпы поклонников… нет, не сама Триш, а бабушка Рэдли. Он подходил бабушке Рэдли по всем статьям — спокойный, отзывчивый, честный и верный. Самой Триш он казался излишне рассудочным, холодным, а ей хотелось совсем другой любви — любви пылкой, романтической, слегка тревожной. Когда бабушка Рэдли объявила свой «приговор», Триш встала на дыбы и заявила, что никогда не сможет быть счастливой рядом с таким человеком, как Джеральд Черчилль.
Но она ошиблась. Их брак оказался счастливым, мирным и спокойным, а бабушка Рэдли, как всегда, оказалась права.
— Крис ждет не дождется минуты, когда сможет наконец познакомиться с тобой, — улыбнулся Джерри, глядя на Марка. — Он сейчас куда-то убежал, но вот-вот вернется. Надеюсь, вы с ним поладите.
— Вы знали, когда мы приезжаем? — спросила Гвинет.
— Только приблизительно, — ответил Джерри. — Знали, что вы должны приехать на этой неделе, но в какой именно день — нет.
Гвинет заметила, что Джесон вновь внимательно наблюдает за ней со стороны, многозначительно посмотрела на него и получила в ответ ободряющую улыбку.
Триш, перехватившая этот обмен взглядами, рассмеялась и воскликнула:
— Только сейчас вспомнила, что вы с Джесоном умеете общаться без слов!
Гвинет ничего не успела ответить. Софи, потеряв терпение, решила включиться в разговор.
Девчонка-сорванец, какой ее запомнила Гвинет, превратилась в юную очаровательную девушку с темными, как у всех Рэдли, пышными локонами и ярко-зелеными глазами, похожими на мерцающие изумруды. Гвинет невольно вспомнила о том, что когда-то Софи повсюду преследовала ее — совсем так же, как она сама преследовала Джесона.
— Мне было так грустно, когда ты уехала, — драматично начала Софи, но тут же сбилась на веселый тон и спросила: — А помнишь тот день, когда я решила выкрасить волосы клубничным соком, чтобы они стали такими же рыжими, как у тебя, и как потом за мной погнались пчелы?
Гвинет хорошо помнила и тот день, и тех сердитых пчел. Она хотела улыбнуться, но вдруг почувствовала комок, подкативший к горлу. Гвинет что-то ответила Софи, но сама не могла припомнить, что именно. Нет, сейчас было явно неподходящее время для того, чтобы вспоминать о прошлом.
Затем бабушка Рэдли принялась знакомить Гвинет со слугами. Из тех, кого помнила Гвинет, остались всего двое — седая строгая миссис Гленнингс, горничная самой бабушки, и старый дворецкий, величественный мистер Гарвард. Когда-то Гвинет сильно побаивалась их обоих, но теперь, спустя столько лет, они уже не казались ей грозными и всемогущими. Гвинет не могла сказать наверняка, рады ли они видеть ее, однако то, что бабушка Рэдли была явно расположена к ней, заставляло горничную и дворецкого по крайней мере вежливо улыбаться и отвечать на приветствие блудной дочери учтивым поклоном.