– И они еще строят из себя бог весть что! – возмущался Шарль.
Он был следователем по уголовным делам, привыкшим иметь дело с обычными преступниками. Профессионал всегда знает, какой границы следует держаться. Отрицает свою вину, покуда можно, затем сдается, когда понимает, что проиграл. Начинающий преступник ведет себя заносчиво в начале ареста, а затем испытывает истинное облегчение, выложив всю подноготную. Но обзывать фашистами, ссылаться на права человека в то время, когда двое полицейских убито, а жизнь пятерых висит на волоске, это уж чересчур. Шарль ни разу в жизни не поднимал руку на женщину, а тут закатил ей полновесную оплеуху. Этот эпизод он пересказал Альберу не без некоторого удовлетворения.
Альбер на минуту задумался, прикидывая, мог ли бы он так поступить. К грубой силе он не прибегал из принципа. С тех пор, как служит в полиции, он еще ни разу никого не ударил во время допроса; разумеется, если преступник при аресте оказывал сопротивление, тут уж Альбер не церемонился. Ну и схватывался с Жаком на тренировках. Но это совсем другое. На миг в его воображении возникла тоненькая женщина с короткой стрижкой; гордо выпрямившись, сидит она перед следователем, глаза горят, лицо полно решимости. Жанна д'Арк! Если ее когда-нибудь выпустят на свободу и она оправится после допроса, этот момент останется для нее прекраснейшим воспоминанием в жизни: она высказала всю правду в глаза тиранам и пострадала за идею. Затем перед мысленным взором Лелака возникла другая картина. Улица Бенуа. Охваченный пламенем автобус, полицейские, побросав оружие, закрывают руками окровавленные головы и кричат от боли.
– Я бы тоже ударил, – сказал он.
– Что? – удивился Бришо. – Ах да, конечно. – Иной вариант ему даже не приходил в голову.
Как бы то ни было, но применение грубых методов допроса сделало арестованных сговорчивее.
Фонтэн прожил у них неделю и не говорил, как долго намерен остаться, а они не спрашивали. Кто такой Фонтэн, объяснять не требовалось. Эту фамилию под неясной, расплывчатой фотографией можно было прочесть на листовке, расклеенной по всем полицейским участкам. Профессиональный убийца-фанатик, должно быть, забывший, что значит быть нормальным человеком. Однако законы выживания он знал отлично. Едва успев обосноваться, тотчас обеспечил себе пути бегства. Во дворе проходного дома приготовил мотоцикл. Дал уличным мальчишкам денег, чтобы те присматривали за ним, и посулил перерезать глотку, если с машиной что-нибудь случится. Сорванцы не сомневались, что обещание свое он выполнит.