Тот появился, отрапортовал: “К уборке помещения готов!” Но вместо того, чтобы убирать, принялся носиться по комнате, размазывая по ковру масло, соус и пюре.
— Подонок!— озверел Феодосий.
— Вы его не ругайте,— заступился дядя Витя.— Он, может, к идеалу стремится… ну как эти ваши революционеры и крупные бизнесмены… вот и новый бутерброд решил изобрести.
Робуборщик выставил вперед режущую плоскость и стал срезать с пола размазанные продукты, причем вместе с линолеумом.
Феодосий, как и полагается в таких случаях, прижал ладони к вискам.
— Вы только ума не лишайтесь, гражданин начальник. Еще скажут, что это все я, такой-сякой, подстроил. А я на большие дела пока не горазд. От меня только легкий сквозняк.
Инспектора тут осенило. Он сорвал со своего запястья биоинтерфейс и забросил в дальний угол, потом подскочил к робуборщику и перевернул его вверх колесиками.
— Круто вы с ним, но совершенно справедливо,— одобрил дядя Витя.— Власть употребить, и точка, так с ними и надо, экстремистами. Что же, если электрический, то все можно?
“Эти примитивные устройства не способны к самоуправству. Значит, из меня вылетели коды безумных мыследействий. Пусть какой-то вирус и сыграл роль декодера, но мыслесигналы — мои собственные. Если так, то я — преступник…, — ум Феодосия заметался, пытаясь найти хоть какую-то индульгенцию. — Единственное, что смягчит мою вину — это ссылки на инфекцию, на психическое заражение. Да-да, психическая инфекция, как пляски святого Витта. Дядя Витя каким-то образом вводит меня в резонанс…”
Феодосий почти физически ощутил, как под черепной крышкой ползает и копошится что-то чужое.
Инспектор пропел несколько мантр и копошение в голове сменилось тонкими вибрациями. Он подключил перевернутого робуборщика к своей рабочей станции, стал копаться у него в журнале событий. Вроде некоторые исполненные коды похожи на вчерашние, дяди Витины. Или нет, совпадают только базовые коды прерывания…
Что же тогда: самому на себя настучать? Или прямо застрелиться?.. Или… покончить со всеми этими высокими моралями. Пусть просыпается здоровое, животное, инстинктивное. Надо выкарабкиваться.
Раз напачкали, подотрем.
Феодосий запихнул робоуборщик в угол, превратил свою майку в тряпку. Вначале развел грязь, потом ничего получилось, если не всматриваться. Прихватил клеем и содранный линолеум.
Арестованный же крестьянин неустанно помогал дельными советами…
Следующей ночью дяде Вите опять стало жутко. Только закроешь глаза, и начинает по всему телу летать какой-то вихрь, да еще и наружу рвется. И кажется дяде Вите, только расслабится он или, предположим, чихнет, и организм его разлетится на куски, как брошенный об стену арбуз. С криком “ура” выскочит из ошметков Змей Горыныч и на форсаже улетит за горизонт. Что говорится, темницы рухнут, и свобода нас встретит с кружкою у входа. Но потом глаза дяди Вити открывались и он видел себя на койке.