— Снова не узнали? — следователь улыбнулся. — Нефедова, она самая. Правда, на этих карточках выглядит паршиво. Девять дней назад ее ударили ножом на Мосфильмовской улице. Ударили сзади, в спину. Точно под ребра. А потом, когда она упала, перерезали горло и пищевод.
— Зачем вы мне показываете карточки? И зачем все это рассказываете?
Не ответив, Суслин поднялся на ноги, шагнул к порогу, распахнув дверь, высунулся в коридор. Вскоре перед Вадимом предстал долговязый парень лет двадцати с чумазой мордой, одетый в латаное тряпье со свалки. И воняло от него так, будто молодой человек только что вылез из помойки. Суслин, усадив оболтуса на стул, что-то пошептал ему на ухо, уселся на прежнее место и, показав пальцем на Вадима, спросил, знает ли гражданин Бубнов Павел Иванович этого человека.
— Черт его поймет, — Бубнов подался вперед, щуря сволочные водянистые глаза, долго всматривался в лицо Вадима. — Ну, не могу точно сказать… Слишком темно было. И бегал он быстро. Раз — и все. Нырнул в темноту. Только пятки засверкали.
— Супрунец, встаньте.
Вадим медленно поднялся со стула. Павел Анатольевич пристукнул по столу ладонью, недовольный ответом Бубнова.
— Теперь смотри. Разуй глаза, смотри внимательно. Этот?
— Кажись, этот.
— Кажись или точно этот?
— Точно, этот, — сдался Бубнов. — Он самый.
Следователь заполнил какой-то бланк, дал Бубнову расписаться и чуть ли не силой вытолкал его за порог кабинета, сказав, что официальное опознание в присутствии понятых состоится завтра днем. И еще, погрозив Бубнову кулаком, посоветовал сегодня же сходить в баню. Иначе его помоют из брезентовой кишки в подвале ОВД.
— Не в жилу тебе брать на себя эту чертову аферистку Нефедову, — сказал Суслин, устроившись на стуле. — Ну, по-человечески мне все ясно. Резать бабу, пусть даже по ней тюрьма плачет, это как-то не того… Неэстетично, не по-спортивному. Удар в спину, да еще перерезанная глотка. Заседателям такие вещи не нравятся.
— Я никого…
Суслин не слушал.
— Но тут тебе можно помочь, — продолжал он. — У меня есть парочка других кандидатов. Эти тебе точно подойдут.
— Каких еще кандидатов?
— Ну, криминальные трупы. Вот, скажем, пенсионер Зуев. Между прочим, между нами говоря, — следователь многозначительно поднял кверху указательный палец, — он инвалид третьей группы. Вот так. Хотя его инвалидность к делу не относится.
Павел Анатольевич бросил на стол фото пожилого мужика с перекошенной физиономией. То ли он был в дупель пьяным, то ли нарочно гримасничал в объектив фотокамеры.
— Вот тебе кандидат. Фотография сделана при жизни. Неделю назад его пристукнули молоточком.