— Как профессор Стэндап, — заметил Мореше.
— Как профессор Стэндап, — повторил за ним Сальва. Нунций внезапно вскочил. И опять лицо его было бледным.
— Вы считаете, что есть связь между подменой «Жития» и исчезновением нашего друга?
— Утверждать еще рановато, — ответил Сальва, — но согласитесь, что все это довольно странно… Напоминает мне дело Де Гриё.
Никто не решился спросить, что это за дело Де Гриё. Длительное молчание нависло над все еще раскрытым перед Караколли манускриптом. Потом послышался голос каноника Тортелли: он сообщил, что сейчас пойдет к кардиналу Бонино, чтобы информировать его о положении дел и о недоумении «господ экспертов» и заодно узнать, нет ли каких-либо новостей о профессоре Стэндапе. Его не стали удерживать; похоже, все были довольны уходом этого самонадеянного зануды.
— Какая гнусность! — вскричал нунций, как только каноник вышел. — И все эти слухи в городе!.. Ужасная утка, запущенная «Ла Стампа» и подхваченная всеми газетами!
— Во всем этом чувствуется какая-то согласованность. Но зачем? И кто это организовал? Адриен, тебе следует встряхнуть свои серые клеточки.
Намек на знаменитого бельгийского детектива совсем не понравился Сальва. Этот лысый коротышка с напомаженными усами был невыносимо самодовольным. Они встречались после преступления в Страдфорд-он-Эйвоне. Без помощи профессора бедненький Пуаро ни за что бы не догадался, что комедианта убил его же индийский слуга, а не очаровательная мисс Клуд-Бастер, которую упорно подозревал бельгиец — по причине женоненавистничества, наверное.
— Стало быть, нам надо найти связь между подменой подлинника «Жития» этим апокрифом, исчезновением — временным, надеюсь — Стэндапа и слухом, кем-то пущенным через «Ла Стампа». Итак, во-первых, допросить главного библиотекаря; во-вторых, наведаться в отель Стэндапа и, хоть мне это и отвратительно, порыться в его вещах; в-третьих, выведать в «Ла Стампа» имя человека, сообщившего о находке «Жития».
Нунций, все больше и больше падавший духом, умоляюще поднял глаза на Сальва:
— Вы один, профессор, способны все это проделать. Я же могу только молиться за вас.
— Разумеется! Я попрошу вас лишь познакомить меня с этим библиотекарем — я видел его мельком, когда после каждого сеанса мы передавали ему манускрипт, чтобы он положил его в сейф.
— Отец Грюнвальд — доминиканец, немец по происхождению. Довольно известен. Он мог бы помогать нам, не будь так занят своими непосредственными обязанностями. Но, умоляю, попытайтесь сначала разыскать профессора Стэндапа.
Вот так и получилось, что Адриен Сальва еще раз был втянут в разгадывание весьма любопытной загадки. Он попросил Мореше пойти вместе с ним в отель, где жил англичанин. Отель, естественно, назывался «Виктория», находился на виале Джулио Чезаре недалеко от площади Святого Петра, дойти туда можно было по виа ди Порта Анджелика. Содержательница, итальянка, сильно жестикулируя и прикладывая руки к груди, показывала, насколько она обеспокоена исчезновением «господина, такого комильфо», и т.д. Однако сутана иезуита произвела на нее большее впечатление, нежели вальяжная дородность профессора. И лишь благодаря профессору Мореше они смогли зайти в двенадцатый номер, где, к их изумлению, все было перевернуто вверх дном, что никак не вязалось с педантичностью англичанина. Кто-то тщательно обшарил мебель, оставив открытыми дверцы шкафов и выдвинутыми ящики. Кровать была опрокинута, матрас распорот. На бюро громоздилась беспорядочная куча бумаг; многие документы валялись на полу. Книги и папки были наспех просмотрены и сброшены с полок. Платяной шкаф остался открытым настежь. Одежда устилала пол. Все это напоминало зрелище на улице Морг — не хватало лишь камина и трупа. Кто-то довольствовался обычным обыском, не позаботившись осмотреть личные вещи британского подданного. Хозяйка отеля не раз делала вид, что падает в обморок, видимо, полагая, что это весьма уместно в данном случае.