— Все в порядке, друзья мои. Спасибо. До завтра.
Снова хлопнула дверь, кабина покатилась вниз.
Ну, твою мать, охрана!
Я вернулся в кресло. Антонюк разделся в прихожей, вошел в гостиную и щелкнул выключателем.
И увидел меня.
Если бы он был сердечником, я бы, конечно, не пошел на этот эксперимент. Но он не производил впечатления нездорового человека. Напротив, оставлял впечатление вполне здорового. Крепенький, белобрысый, лысоватый, с летним загаром.
Килограммов десять лишнего веса было, конечно, но тут уж, видно, ничего не поделаешь. Презентации, приемы. Положение обязывает. Но по утрам бегал трусцой по парку среди прекрасных старых дубов по засыпанным золотыми листьями аллеям — показывали в каком-то предвыборном рекламном ролике. Так что насчет его сердца я мог не беспокоиться.
Я и не беспокоился.
— Кто вы такой? Что вы тут делаете? Я намерен был ответить на эти вопросы, но не сейчас.
Поэтому лишь молча пожал плечами. Он быстро сунул руку в карман.
Я укоризненно покачал головой.
— Никогда так не делайте. Не суйте руку в карман. Тем более — быстро. Я-то знаю, что в кармане у вас нет оружия, а другой может не знать. И это плохо кончится.
— А вы-то откуда знаете? — спросил Антонюк, несколько обескураженный моим назидательным тоном.
— Понятия не имею. Знаю, и все. От человека с оружием исходит другое излучение.
Если вы понимаете, о чем я говорю. Другой тон. Запах. Цвет. Ну, не знаю. Но что-то исходит. От вас не исходит.
— Ладно, я больше не буду быстро совать руку в карман.
— Прекрасно, — одобрил я. — Один полезный урок из нашего общения вы уже извлекли. Еще бы парочку, и все было бы в полном порядке.
Антонюк был не робкого десятка, нужно отдать ему должное. Он довольно быстро освоился и резко спросил:
— Что это значит?
А вот к ответу на этот вопрос я был вполне готов.
Я нацелил в него указательный палец и сказал:
— Это значит, что вы убиты. Он отступил в прихожую.
— Не нужно. Лев Анатольевич. Поздно. Я бросил на пол патроны от его газовика.
Они весело заскакали по буковому паркету. Он посмотрел на них и перевел взгляд на меня:
— Убит, значит? Очень интересно. Позвольте полюбопытствовать — из чего? Из вашего пальца?
Ничего не скажешь, крепкий мужик. Он даже начал мне нравиться. Не каждый сможет взять себя в руки в такой ситуации. Но отпускать ему комплименты не входило в мою задачу. В мою задачу входило совсем другое. Поэтому я извлек из подмышечной кобуры «тэтэшник» и передернул затвор, досылая патрон в казенник. Причем не спеша, с чувством, с толком, с расстановкой. Давая ему возможность оценить тусклый блеск вороненой стали, упругое клацанье ухоженного и хорошо смазанного механизма, мое любовное и умелое с ним обращение. После чего встал и приставил ствол к его лбу.