Так оно и оказалось. Сперва одна шведка пела по-немецки. Потом выступал фокусник. Потом, немка пела по-английски. После нее выступал чревовещатель. Затем четверо американцев пели по-шведски.
– Когда же дойдет очередь до папы? – вздохнул Уве.
– Не нравится мне все это, – пробормотал дедушка.
– Через полчаса передача закончится, – пожаловалась Грета.
– Папа будет выступать недолго. Он только покажется и все, – сказала Ингрид.
– Разбудите меня, когда он будет выступать, – попросил дедушка и закрыл, глаза.
Но будить его не пришлось, Неожиданно Аффе остался на эстраде один.
– А теперь, уважаемые дамы и господа, пришло время познакомить вас с достопримечательностью этой недели.
По давно выработанной привычке он повернулся вполоборота и приветствовал зрителей немного смущенным и очень сердечным жестом, тем самым знаменитым жестом, который сделал его Любимцем Всей Швеции. Людям, видевшим жест Аффе и слышавшим его приветствие, и в голову не приходило, что в глубине души Аффе мечтает о таблетке, успокаивающей боль в желудке, и о стакане минеральной воды.
– Сейчас будет папа! – Уве так и горел от нетерпения.
Но к Аффе подошел доктор Верелиус. Зрители, присутствующие в студии, решили, что он-то и стал зеленым, просто освещение не позволяет этого видеть. Они начали аплодировать. Аффе одобрительно кивнул:
– Правильно, друзья, доктор Верелиус заслужил ваши аплодисменты, Без него не было бы нашей сегодняшней достопримечательности. Расскажите нам, доктор, как вам это удалось?
Оказавшись в центре внимания, доктор нисколько не смутился. Он вел себя, как обычно, просто и ясно рассказал о своем вкладе в реформу правосудия, о том, как он открыл вертотон и испробовал его на себе.
– Но это было сделано в строжайшей тайне, – подхватил Аффе, сделав знак своим помощницам, чтобы: они увели доктора и привели Густафссона. – И вот она – наша достопримечательность! На этой неделе мы получили, – Аффе вытащил бумажку и заглянул в нее, – сто три тысячи четыреста пятьдесят шесть писем от наших зрителей. Восемьдесят процентов из них, то есть восемьдесят одна тысяча четыреста двадцать семь, оказались единодушны в своем желании – им хотелось увидеть Человека, Который Стал Зеленым. Пожалуйста, ваше желание исполнено: перед вами Пер Густафссон!
Аффе повысил голос, и фамилия Густафссон прозвучала, как победный клич. Одновременно Аффе широко раскинул руки.
– Папа! – крикнул Уве.
Вся семья склонилась к телевизору.
Да, там в свете рампы стоит Густафссон. Зеленый цвет бьет в глаза, он виден очень отчетливо – лицо, уши, шея, даже корни волос. Но он становится еще заметней, когда Густафссон замирает, тоже раскинув руки.