– Ничего страшного не случилось, – смущенно сказал Густафссон. – Просто мне предложили другую работу, и я согласился.
– Какую работу? Неужели ты согласился выступать в парке?
– Нет, нет, хозяюшка, конечно, нет, – снова вмешался Пружина. – Я же знаю, что вам это не по душе. Нет. Просто он сменит работу. Теперь он будет продавцом, ничего позорного в этом нет. Будет продавать гардины и драпировки. Ему необходимо сменить обстановку. Стоять за прилавком – совсем не то, что строгать доски в какой-то вонючей мастерской, простите за грубое слово. Вот и все.
– Вы так полагаете?
Ингрид была в ярости. Но Пружина был не из тех, кто легко сдается.
– Все, клянусь вам. И ему будут хорошо платить за это. Пятьсот крон в день. Что вы на это скажете?
– Кто это платит продавцу пятьсот крон в день?
– Лучшая фирма в городе. Универмаг Шабрена.
Ингрид фыркнула.
– И они будут платить пятьсот крон в день? Этого не может быть. Вы лжете!
– Ни в коем случае. Это совершенно особая работа. Они организуют Зеленую неделю, она продлится четырнадцать дней.
Ингрид обернулась к мужу:
– И ты согласился быть там продавцом?
Он угрюмо кивнул.
– Но как же ты не понимаешь?... А что ты намерен делать потом?
– А потом у него будет другая работа. Ангажементы потекут рекой. Вы, хозяюшка, можете гордиться таким мужем. Мы хотели отметить это событие... выпить в баре по кружечке пива. Вам даже трудно представить себе, как после таких переговоров человека мучит жажда.
Для пущей убедительности Пружина покашлял и с гордостью оглядел всех:
– Это только начало. Куй железо, пока горячо.
– Кто имеет дело с огнем, легко может обжечься, – заметил дедушка.
– Густафссону это не грозит. Ему вообще нечего бояться. Зачем ему тратить свою жизнь на эту мастерскую за такие жалкие гроши? Нет, от мастерской мы откажемся.
Но это не входило в планы Густафссопа, Эту неделю он собирался доработать в мастерской до конца.
«Не хочет подводить людей, – объяснил он. – Они к нему хорошо отнеслись. Этого забывать нельзя».
– Ну ладно, – великодушно разрешил Пружина. – Но по маленькой кружке пива мы все-таки выпьем. Я угощаю. У меня там кредит.
Дедушка слушал молча. Он мог и на этот случай найти подходящую поговорку, хотя вообще неохотно высказывал свое мнение. Он был слишком стар, чтобы ему могли нравиться все эти модные штучки: оглушающая музыка, хриплые певцы, мятые брюки, хрустящий картофель, пиво в жестянках... ему многое не нравилось. Но он видел, что другим это нравится, и порой сомневался в собственной правоте.
Однако на этот раз дедушка счел, что он должен высказать свою точку зрения.